Письма из Тартара - страница 34

Медленно наплывал на черноту космоса сиреневый шар Фаэны.

Трижды в своей жизни Искандер видел гибель планет.

Первой стала Астера — но этого боя он не видел воочию. Второй — Нимея. Планета, где он родился. Планета, которая была его жизнью. Планета, которая стала для него олицетворением прошлого.

Третьим миром, который на памяти Искандера погиб окончательно и безвозвратно, стала Фаэна.

Во сне он знал, что раньше, чем блеснут над огромным шаром первые лучи солнца, планета умрёт. Превратится в тысячу осколков, также как весь огромный мир, в котором Искандер когда-то жил. Во сне он чувствовал, что это будет последний удар, который ему никогда не удастся отбить — но всё равно пытался, снова и снова. Потому что иначе не мог. Потому что никогда и не перед кем не отступал.

Треск сломанных приборов едва нарушал наступившую тишину. Голос второго капитана звучал в наушниках насмешкой над всем, во что Искандер когда-то верил.

К последнему году существования Империи, её флот насчитывал более миллиона кораблей. Больших, малых, лёгкий и тяжёлых… Из всех только два откликнулись на последний зов, только два пришли выполнить последний приказ императора, которому уже нечем было править.

Генс Ларта — его собственный флагман. Совсем недавно — лучший из кораблей, сошедших с верфей Мелло. Теперь — разбитый настолько, что едва держал курс.

Мала Реста — давно устаревший фрегат, построенный семьёй Аркан. Чудом доживший до этих дней. Где он был всё время войны, в каких участвовал боях… Искандер не знал. Но теперь он стоял на орбите рядом с его собственным кораблём, точно так же разбитый в хлам.

Два корабля. И только один капитан, кроме него, решивший, что за гибнущую империю можно умереть.

Дезмонд Аркан. Предатель, мятежник, преступник и дезертир.

Во сне Искандеру хотелось от этой мысли стонать. А что было наяву… Он уже не помнил. Только этот мягкий голос в наушниках под треск испорченного передатчика. Потом мгновенная тишина. Воронки гиперпереходов в черноте космоса. И короткое, почти восторженное от капитана второго корабля:

— Началось…

— Ис! Искандер! Исаак! Иарлэйт! Хватит спать!

— Никто не пришёл…

Искандер не заметил, когда голос в наушниках перестал трещать. Когда вместо отчаянных команд, стал произносить его имена.

— Приехали.

Искандер моргнул, пытаясь вернуться в ту серую реальность, которая окружала его несчётное количество лет.

— Почему никто не пришёл?

— Что?

Искандер смутно ощутил, что мягкая спинка под плечами — не часть пилотского кресла, а пассажирское сиденье в его собственной машине. Смутно удивился, что позволил кому-то сесть за руль. Потом осознал, что бархатистый голос — не сон. Что он слышит его наяву. И что, кажется, этот голос ждёт ответа на вопрос.

Искандер помолчал. Он тоже хотел получить ответ на свой вопрос. Именно сейчас, пока сон ещё не покинул его до конца.

— Почему туда, на орбиту Фаэны, больше никто не пришёл? Никто кроме нас.

Дезмонд вздохнул. Напряжение, поселившееся на его лице за время, пока он пытался пробудить Искандера ото сна, растаяло. Он откинулся на спинку кресла и посмотрел перед собой. За стеклом машины раскинулся вечерний лес. Почти такой же, как на сотне планет, где он побывал.

Дезмонд не видел его. Сейчас он тоже был там. Далеко и давно.

— Потому что у каждого есть свои приоритеты, Ис.

— Не понимаю.

— Потому что у одних есть семья, у других — дом, у третьих — любовь. Ты никогда не заставишь миллионы и миллиарды настолько разных людей защищать империю.

— Человечество.

— Человечество, — подтвердил Дезмонд. — Миллиарды и миллионы других людей, о которых они не знают ничего.

— Но я же пришёл. И ты пришёл.

— Ты ненормальный. Ты всю свою жизнь, с самого рождения, верил в то, чего нет.

— Допустим. А ты?

— А я? — Дезмонд хмыкнул. — А я — просто идиот.

В салоне машины повисла тягостная тишина, болезненно похожая на ту, с которой всегда начинался для Искандера этот сон.

Потом как-то вдруг он понял, что его щека лежит у Дезмонда на плече, а рука спутника заботливо обнимает его поперёк спины.

Искандер резко выпрямился. С укором посмотрел на Дезмонда, опасаясь, что тот посмеётся над ним, но Дезмонд молча убрал руку, сделав вид, что ничего не произошло.