Побеждает любовь - страница 19

Любе поручили выпуск праздничной стенной газеты. Пишущей машинки не было, поэтому всю газету надо было написать от руки. За это взялась Маруся Муравьева, потому что у нее был ровный и красивый почерк и писала она без ошибок.

Тут же сидел Петя Жучков — секретарь комсомольской ячейки, или, как он тогда назывался — заместитель начальника политотдела по комсомольской работе.

Петя Жучков — парень очень серьезный. Он сам, на свои личные деньги, выписывал областную газету. Всегда прочитывал ее всю. Передовицы аккуратно вырезал и подшивал в особую папочку. В них подчеркивал места, которые казались ему особо важными. Папочку обычно носил с собой, и если ему нужно было авторитетное подтверждение его слов, он находил нужную передовицу и подчеркнутое место, читал его нам — и с ним уже никто не спорил. Авторитет газеты, да еще передовицы, казался Пете непререкаемым, и это представление Жучкова передалось и нам.

Петя был интересным парнем: среднего роста, атлетического сложения, плотный, статный. Черные густые волосы красиво вились, одна прядь упрямо лежала на его чистом высоком лбу. Прямой нос, красивые жесткие губы делали его лицо серьезным и каким-то недоступным.

Девушки робели перед Петей, считали его очень умным, образованным, хорошо разбирающимся в политических вопросах.

Маруся Муравьева сидела от нас поодаль и переписывала статьи в стенную газету. Лицо ее было особенно надменным и строгим. Ей очень нравился Петя. Но это была ее величайшая тайна. Она рассказала о своем чувстве мне, Тоне и Стешке, заранее взяв с нас клятву, что мы никому не выдадим ее.

4 ноября у нас был политдень, посвященный годовщине Октября. На общесовхозном собрании в числе передовых людей была названа и я. 6 ноября в клубе состоялось торжественное заседание.

Глебов сделал доклад «Международное и внутреннее положение СССР». Говорил он просто, понятно, интересно, мы все долго аплодировали ему. А после его доклада премировали лучших ударников совхоза.

Среди них была и Матрена. Ей преподнесли хороший шерстяной отрез, который был годен на мужской костюм. Прижала Матрена к груди отрез и не знает, что ей делать, а Глебов к столу президиума ее подозвал (Александр Сергеевич в президиуме сидел), что-то ей тихо говорил, ласково и лукаво улыбался и дал какой-то сверток, крепко завернутый в газету.

В свертке, как мы потом узнали, оказались новые мужские ботинки, — были они небольшого размера, и мы поняли, что Глебов подарил ей свою обнову. Зато теперь у Матрены было приданое.

Новость о том, что у Матрены появилось завидное приданое, — хороший полный отрез на мужской костюм и мужские новые ботинки, — быстро облетела соседние деревни. Появились женихи. И Матрена стала невестой.

С этого праздника большие перемены произошли в моей жизни. Вызвал меня Лебединский, ласково расспросил, как мы живем, потом сказал:

— Думаем тебя поставить бригадиром полеводческой бригады. Дадим тридцать семь женщин. Чтоб с участка на участок ездить, выделим хорошую верховую лошадь. Согласна?

— Меня? Бригадиром?

— Тебя, — твердо сказал Лебединский. — Ты грамотная, в шестом классе учишься, у нас таких грамотных людей очень мало, потом ты передовая рабочая, со звеном управляешься хорошо, теперь бригада будет. Сколько тебе лет-то?

— Скоро пятнадцать, в декабре.

— Ну раз пятнадцать, значит, большая, — рассмеялся Владимир Александрович, — в гражданскую войну в пятнадцать лет уже с беляками воевали, с красной кавалерией ходили. А ты бригадиром будешь. Договорились?

Я молчала.

— Чего молчишь? Робеешь?

— Робею.

— А вот Глебов говорил, что согласие дашь, да еще лучшим бригадиром будешь, верит он в тебя.

Как сказал Лебединский про Глебова, так на сердце тепло сразу стало, хорошо. Ну, думаю, мнение Глебова оправдаю, лицом в грязь не ударю. И говорю Лебединскому:

— Возьму бригаду.

— Вот и хорошо. А мы тебе комнату дадим. Знаем — тесно вам с братом-то жить. Как отремонтируют в старом общежитии, так и получишь.

И действительно, через два месяца мы получили отдельную комнату в отремонтированном общежитии.

Дали мне бригаду — 37 человек. Посоветовалась я с Глебовым и попросила руководство, чтобы мне разрешили сменить одного звеньевого, на его место решила я поставить Матрену. Мне разрешили. Вечером пошла я к Матрене предложить работать звеньевой. Была она очень работящей, честной, прямой, никогда не врала, да и врать не умела. Я была уверена, что работу в звене она поставит хорошо.