Под солнцем цвета киновари - страница 12

— Завтра ты будешь умолять о быстрой смерти.

С этими словами новоиспеченный палач удалился. Узник посмотрел себе под ноги. Там лежали завернутые в пальмовые листья чьи-то отрубленные руки. Вот уже три кина, как шли праздники, и все три кина слышал он танцевальные мелодии и пение под флейты, сопровождаемые ритмичными ударами барабанов тункулей, чуткая мембрана которых делалась из обезьяньей шкуры. Потом раздавались душераздирающие мольбы о пощаде, вопли жертв под пыткой и стоны умирающих, от которых кровь стыла в жилах. До самой поздней ночи при свете костров продолжалась эта бойня, а наутро звуки труб и флейт оповещали о новом кровавом дне. Все это время в яму, где томился в ожидании страшной кончины Кукульцин, сбрасывали останки зверски замученных собратьев по ордену.

В череде праздничных торжеств наступал завершающий кин. Кукульцин знал, что это утро для него будет последним. Но не собственная смерть омрачала чилама города Ушмаль: вместе с его кончиной могло погибнуть и дело, которому он посвятил всю свою жизнь. Единственной надеждой служителя храма оставался ученик, которого он на свой страх и риск посвящал в тайное искусство магии, такое же древнее, как и сама Вселенная. Из всех людей, населяющих страну Пуук, только этот мальчик да еще члены Желтого ордена знали, кем на самом деле является чилам Кукульцин. Несмотря на юность ученика, жрецу нелегко было склонить на свою сторону столь важного союзника, и все же, однажды завладев его доверием, желтый маг понял, что даже среди самых рьяных его поборников вряд ли найдется столь целеустремленное и преданное их делу сердце. Он и сам безоглядно уверовал в неправдоподобное на первый взгляд предсказание звезд, однажды открывших желтому магу имя преемника. Но одной преданности недоставало. Мальчик еще плохо разбирался в магии и был беззащитен перед чарами Ош-гуля, к тому же у него не было того амулета, с помощью которого Кукульцин рассчитывал погубить черного колдуна. Именно по этой причине, преодолевая страдания тела, маг произносил заклинания, которые должны были направить к нему преемника. Но мальчик не спешил, и к телесным мукам Кукульцина с каждым часом добавлялись душевные терзания, усиливая страдания несчастного. «А что, если я неверно истолковал положение звезд и неправильно выбрал преемника? — в который раз вопрошал себя Кукульцин. — Тогда все годы, потраченные на его обучение, ушли впустую! Нет, я не мог ошибиться, — снова успокаивал он себя. — Ведь до восхода солнца у меня еще остается надежда».

Тяжелое течение мыслей узника прервал донесшийся откуда-то сверху шорох.

— Тебе не терпится приступить к своему кровавому ремеслу, наком? Не трать силы на пустую болтовню, прибереги их для сегодняшней церемонии.

— Это я, учитель, — услышал он осторожный шепот.

— Тутуль-Шив, — облегченно выдохнул Кукульцин. — Я ждал тебя.

— Я знаю, учитель, но только сегодня я сумел пробраться мимо охраны. Держите.

В яму опустилась тонкая змейка веревки.

— Нет, Тутуль-Шив, я слишком слаб.

— Тогда обвяжите один конец вокруг себя, я попробую вас вытащить.

— Даже такой отважный и сильный воин, как ты, не в силах мне помочь, — глаза Кукульцина увлажнились. — Часы мои сочтены, благородный Тутуль-Шив, над моим телом хорошо потрудились, и теперь оно не подвластно своему хозяину. В память обо мне я хочу подарить тебе вот этот амулет.

Стиснув зубы от боли, жрец окровавленными, лишенными ногтей пальцами снял с груди зуб ягуара и непослушными руками кое-как привязал его к веревке.

— Ни при каких обстоятельствах не расставайся с ним, придет время, и он сможет о многом поведать тебе. Не забывай того, чему я тебя учил. А сейчас ступай.

Он взглядом проследил, как, шурша по краю ямы, веревка-змея утащила амулет наверх в темноту.

— Прощайте, учитель, — голос мальчика дрогнул.

— До встречи, Тутуль-Шив, — прошептал Кукульцин и, дождавшись, когда в ночной тишине смолкнут детские шаги, добавил: — Наша битва только начинается, колдун Ош-гуль!

Когда первые лучи солнца цвета киновари, осторожно лизнув края ямы, скользнули вниз и до краев наполнили ее огненно-кровавым светом, Кукульцин был готов достойно встретить свою участь.