Под стягом Святослава - страница 23
на козар да печенегов повел. А нонче он — чадь нарочитая, воевода! После Асмуда и Свенельда — первый человек при великом князе! Так-то. Святослав за ум и отвагу ратников своих жалует.
— И я добьюсь того же! — в молодом порыве воскликнул Ратьша.
— Ну-ну, не надорвись, — насмешливо заметил ему старший брат-домосед…
Вскоре путники вышли на берег Днепра. Остановились. На той стороне раскинулся по горам стольный град Киев.
— От-та! — изумленно присел Ратьша, впервые увидевший столько домов сразу. — Лепота-а!
Киев в то далекое время не был тем городом, какие мы привыкли видеть. Он состоял из нескольких крепостей, расположившихся на горах Старокиевской, Детинке, Замковой, Щековице, Хоревице. У подножия тех гор стояли обнесенные стенами городки: Лядовка, Язина, Замятия, Ратная. На берегу Днепра, под Старокиевской горой, растеклась приземистыми рублеными домами Пасынча беседа, что значит Воинская слобода. Несколько притоков несли свои воды в могучий Днепр-Славутич. Самый большой — река Почайна. На берегу ее, защищенный с юга горами и крепостями, гомонил город тружеников и купцов — Подол Киевский. Здесь вдоль речки Глубочицы дымились и грохотали десятки приземистых закопченных кузниц. С юга протекала речка Лыбедь — естественная преграда на пути в Киев.
А там, где впоследствии встал город Владимира и Ярослава со знаменитым Софийским собором, было тогда огромное Воиново поле…
Лесовики, перед тем как ступить на гладкий лед, сняли лыжи и запрятали их в прибрежном кустарнике.
— На обороть пути подберем, — сказал отец.
Перейдя Днепр, охотники оказались перед дорогой, идущей вверх. Это был знаменитый Зборичев взвоз. Назывался он так потому, что именно тут княжеские мытники собирали дань за провоз товаров в Киев. Лесовиков тоже остановили. Толстый маленький человек заверещал на них:
— Куда прете, лапотники?! Покажь, чего несете! А-а, мешки! Платите куну[46] за пятерых!
— Ратники мы, — отозвался Бортя простуженным басом. — Аль не видишь?
— А кто вас знает, мож, вы разбойники лесные? — не унимался пузач.
— Я т-те, рыло свинячье, — придвинулся к нему Бортя. — Как двину по сусалам, дак все слова бранные позабудешь. А ну пусти!
Сборщик податей отшатнулся, завопил:
— Эй, Лабун! Тут смертию мне грозятся!
Подошел рослый богатырь с мечом у пояса, спросил спокойно:
— Кто такие?
Бортя объяснил.
— Проходите. К Добрыне, говоришь. Его стан на Воиновом поле. Идите наверх.
— А дань? — не унимался толстяк.
— Ты что, ошалел? То ж ратники на ученье идут по княжецкому слову, — одернул его богатырь.
Проходя мимо, Ратьша состроил рожу мытнику. Тот аж онемел от обиды и хотел было наказать юнца. Но Лабун расхохотался и удержал ретивого служаку за воротник:
— Не замай! Гляди лучче, вон купец какой-тось с возом мимо проскользнул.
— Где-е?! — опешил мытник. — A-а! Стой! Стой, нечистый дух, кому говорят! А ну, подь сюда, косорылый…
Тем временем Бортя с сыновьями стали подниматься по извилистой дороге наверх. Народу вместе с ними шло немало, и у Борти нашлись знакомые — побратимы по славным делам ратным. В разговорах и подъем преодолели незаметно.
Перед входом на Воиново поле, между двух гор, протянулась саженей на сорок бревенчатая стена со сторожевой башней-воротами посредине.
Ратьша восторженно глянул налево, направо, присвистнул:
— Эв-ва! Залезь тут. Высота-а-а!..
Через трехсаженный ров перешли по подъемному мосту. Минули башенные ворота, и сразу взору открылась огромная площадь и гора Замковая с крепостью наверху.
— Помнишь, Сохота, как мы тут хакан-беку хвост прищемили? — спросил Бортя знакомца.
— Как не помнить. Вот битва была, не приведи Перун. Мне тогда козары добрую зарубку на плече оставили.
— И мне досталось, — посочувствовал ему лесовик. — Ошеломили палицей, дак дня три потом ако пьяный ходил.
— Не держишь обиду на князя? — спросил Сохота.
— За што?
— По его ж воле огнем тебя пытали.
— То не князя воля, а Сварога[47]. Тогда я правду свою с каленым железом в руке доказывал. При чем тут князь?..
История эта произошла полгода назад. Тиун воеводы Ядрея Бакун Рыжий обвинил лесовика Бортю в краже коровы. Чтобы отвести от себя ложь, охотник пошел на испытание огнем. То есть в присутствии великого князя, мужей нарочитых