Поединок столетия - страница 6

Раскрытие этих разбойничьих документов, продиктованных, надо полагать, из Москвы, предотвратило планомерное осуществление большевистской революции. Но коммунисты не отказались от своих планов. Пожар в рейхстаге должен был послужить сигналом к кровавому бунту, который, по их планам, был намечен на 4 часа утра 28 февраля, а затем — и к гражданской войне.

Однако благодаря экстренным мерам все эти гнусные замыслы были сорваны. На месте преступления был задержан поджигатель, оказавшийся голландским коммунистом Ван дер Люббе. Его принадлежность к компартии подтверждается, помимо личного признания, членским партийным билетом, обнаруженным в кармане его одежды.

Ван дер Люббе признал также, что произвел поджог по указанию руководителя коммунистов в рейхстаге Эрнста Торглера, который также лично принимал участие в преступлении. Торглеру, однако, удалось скрыться, хотя имеется несколько беспристрастных свидетелей, видевших, как он в сопровождении коммуниста Кенена около десяти часов вечера, стараясь быть незамеченным, выходил из рейхстага.

Германский народ может быть спокоен: правительство примет самые беспощадные меры к преступникам, посягнувшим на безопасность государства. Ни один виновный в поджоге рейхстага не уйдет от строгой ответственности. Правительство рассчитывает при этом на помощь всего народа.

Каждый, кому известны связи Ван дер Люббе с другими германскими или иностранными коммунистами, должен сообщить об этом в ближайший полицейский комиссариат или другой орган власти. За добросовестное исполнение своего гражданского долга он получит 20 тысяч марок.

РЕСТОРАН «БАЙЕРНХОФ»

Конспиративных квартир в Берлине было несколько. Но встречались не только на квартирах. Удобным местом для встреч служили рестораны и кафе, которых в столице было великое множество. Один из ресторанов — «Байернхоф» — Гедигер выбрал для встречи с болгарскими коммунистами, часто наезжавшими в Берлин, который уже давно стал одним из главных центров революционной эмиграции. «Байернхоф» помещался на Потсдамерштрассе, в центре богатейшего столичного квартала. Обычно там обедали и ужинали только очень состоятельные, а значит, вполне благонадежные люди, так что ресторан не привлекал к себе внимания вездесущих «стражей общественной безопасности».

На 9 марта в «Байернхофе» была назначена встреча Гедигера с двумя болгарскими коммунистами — Бла-гоем Поповым и Василем Таневым. Гедигер шел туда с большой тревогой: полиция обнаглела, десятки тысяч ни в чем не повинных людей были схвачены прямо на улице, в автобусах, в метро, уведены насильно из своих домов; ходить по старым адресам становилось все опаснее и опаснее.

Сообщения одно другого тревожнее приходили не то что каждый день, а каждый час. Самой горькой была весть об аресте Эрнста Тельмана.

Последняя их встреча была совсем недавно — две с половиной недели назад. В Шенеборге — тихом берлинском пригороде, — на конспиративной квартире. Они сошлись в точно назначенный час, обойдя полицейских и шпиков, которые уже тогда рьяно выслеживали антифашистов. Тельман выглядел безмерно усталым: покрасневшие, воспаленные глаза говорили о бессонных ночах и огромном напряжении сил.

— Не будем скрывать правду от себя, — сказал тогда Тельман. — Я оптимист, но оптимизм не исключает чувства реальности. Фашизм набирает силы — такова горькая истина. Сотни тысяч немцев отравлены ядом фашистской пропаганды. Наша задача — привлечь к себе каждого честного человека.

Любимый миллионами немецких трудящихся, Тельман был так ненавистен фашистам, что Гитлер в одной из своих речей пригрозил: «По Тельману плачет решетка. Лишь когда его посадят на засов, мы сможем спокойно спать».

«Мы» — это Гитлер и его банда. Спят ли они сейчас спокойно?! 3 марта вождь германских рабочих был схвачен фашистами и заключен в тюрьму.

Он мог спастись, потому что немецкие коммунисты, отвечавшие за безопасность и жизнь своего вождя, заранее подготовили временное укрытие и до мельчайших деталей продумали всю процедуру переброски Тельмана за границу. Отъезд был назначен на 5 марта. А до этого загримированный Тельман по чужому, но вполне надежному паспорту должен был уединиться на тихой и неприметной даче в Буккове, под Берлином. Хозяева дачи не раз доказали свою преданность антифашистской борьбе.