Полфунта лиха - страница 10

Только раз Лешка слышал, как вот тут же, в сто­ловке, Дим Димыч вроде бы жаловался Карданову. Впрочем, не столько жаловался, сколько издевался над собой.

— Очень, знаешь ли, интенсивно я учился всю жизнь, но, по-моему, с перекосом,— говорил он.— Золо­тую медаль за школу отхватил, диплом с отличием получил, из институтской библиотеки не вылезал. А проекты... Ах, Виктор, какие у меня в СНО проекты были? Сам Корбюзье позавидовал бы.— Глаза его за линзами очков лучились — и оттого, что собственные проекты ему до сих пор безмерно нравились, и оттого, что он понимал: проекты были дилетантскими. Но это были шикарные проекты! Девочки ахали.— А вот с бензопилой или топором у меня полнейший конфликт. Хотя и мастер участка. Мастер! Ого?

— Ну и что? — усмехнулся Карданов.— Ты ведь: инженер. Важны идеи, умение организовать работу.

— Ах, как это умно! — Дим Димыч по-ребячьи подскочил на скамейке.— Но дело в том, что у меня ни идей, ни умения организовать работу. — И бессовест­но рассмеялся.

Действительно, командовал своим участком Дима Преображенский никудышно, хотя и старался очень. Он суетился, целый день бегал от бригады к бригаде, отдавал никому не нужные распоряжения, будто ему хотелось, чтобы все видели, что и он какая-никакая спица в колесе и вертится не зря. А ему вовсе не этого хотелось — ему хотелось, чтобы было лучше...

Дохлебав сметану и облизав ложку, Дим Димыч придвинул к себе чай.

— У меня хорошая новость, Новожилов,— заговор­щически наклонился он к Лешке.— Ночью Маныгин вызывал — дал задание проектировать кафе. Пони­маешь? Должны были после бани столовую строить — сарай сараем. Анатоль Васильич говорит: «К чертям! Зачем нам сарай? Отгрохаем кафе — с эстрадой, с ор­кестром, как в столице»... Чтобы все красиво было... Ну, тебя, я вижу, это не вдохновляет?

— А чего? — сказал Лешка.— Давай проектируй, посмотрим.

— Я спроектирую, будь уверен,— хвастливо пообе­щал Дим Димыч.— Допивай чай, пошли...

Был уже март, а морозило изрядно. Туманная дым­ка кутала тайгу. Звонко ударяли топоры, жужжали пилы. Сердито урчали тракторы и тягачи, превращен­ные в трелевочники.

Минут пять Дим Димыч стоял возле Лешки, смот­рел на его работу, потом решительно шагнул к нему:'.

— Дай-ка разомнусь.

— Разомнись, — сказал Лешка и отдал «Дружбу».

Но исполниться благому замыслу было не дано. Остановив неподалеку от них свой тягач, Антоха Пьян­ков высунулся из кабины и заорал:

— Мастер! Чего ты мельтешишь тут? Смотри, куда вон штабель кладут! К середке же надо ближе. Бревна на лежневку станем класть — как таскать?

Дим Димыч оглянулся.

— Вот черт! Ведь говорил я...— И, сунув пилу Лешке, побежал к штабелю, на бегу поправляя очки.

— Ма-астер! — Антоха сплюнул, двинул было ры­чагами, потом опять высунулся из кабинки: — Ну, что, Новожил, приспособился? — Руками он показал, будто пилит дерево.— Давай, не тушуйся! — И рванул тягач.

— Хм,— сказал Лешка; эта нежданная поддержка Антохи была ему неприятна. Он расправил плечи, по­том яростно врезался пилой в толстый ствол листвен­ницы...

Под вечер, сдав инструмент и поев, Лешка брел вдоль вагончиков, размышляя — завалиться ли на нары или раздобыть лыжи и пройтись на озеро. Навер­ное, надо бы пройтись, не то зачичеревеешь... У палат­ки управления было шумно и толкотно — играли в городки.

Большая каркасная палатка, или «шатер верхов­ного», как поставили ее в день прилета Маныгина, так и стояла: разместить все управление в вагончиках было невозможно, люди прибывали, с жильем было худо. В «шатре» стояли два сейфа, столы, табуреты, самодельная скамья и... кожаное кресло, прихваченное кем-то из группы Гулявого в Игриме; в кресле сидел старичок бухгалтер Родион Гаврилович. Снаружи у па­латки был воткнут щит с надписью: «Осторожно! Начальство». Снизу кто-то скорописью добавил: «Психи!»

Надписи вообще стали повальным увлечением. Сте­ны вагончиков и временных построек пестрели образ­цами таежного остроумия: «Спорт — сила, спирт — могила»; «Враг подслушивает!» — это у «кубрика» ради­ста; на сарайчике, где разместилась механическая мастерская: «Бог создал человека, но не создал запчастей», на отделе кадров: «Чистилище». А на своем вагончике Дим Дпмыч изобразил человека в шкуре, над ним спутник и выписал торжественное латинское: «Через тернии к звездам». Впрочем, попадались надпи­си и «занозистые». Самой приличной из них была дописка у палатки начальства. Начальство не обижа­лось.