. Каждое должностное лицо в любое время могло быть смещено со своего поста. Если местный правитель переводился в другой округ, то он не имел права никого и ничего захватить с собой, кроме жен и скота. Все остальное имущество переходило к его преемнику156.
Нередко кабака, желая сместить того или иного протополитариста, возбуждал против него дело и заключал в тюрьму. Если он признавался виновным, то кабака захватывал его жен и скот. Особенно часто возбуждалось дело против тех должностных лиц, которые выделялись своим богатством. Ни один самый могущественный протополитарист не мог считать себя в безопасности. В любое время он мог быть лишен всего достояния и даже жизни по простому капризу кабаки157. Среди протополитаристов процветала система взаимной слежки и доносов. Нижестоящие протополитаристы доносили на вышестоящих, обвиняя их в измене, неспособности, с тем, чтобы добиться смещения последних и занять их место158.
Насколько кабака, несмотря на все описанные выше меры, не доверял местным правителям, можно видеть хотя бы по тому, что большую часть года они обязаны были жить в столице страны, представляя управление своими округами заместителям. Правитель, который слишком часто задерживался в своем округе, подозревался в заговоре и смещался, а нередко лишался также и всего имущества159.
К концу XIX в. в Буганде появилась постоянная армия. Все это, вместе взятое, делало Буганду сплоченным централизованным государством160.
Буганда была классическим образцом поздней протополитархий. Последние в отличие от ранних, как правило, не имели пирамидной структуры в том смысле, который вкладывают в этот термин некоторые африканисты, т. е. части, из которых они состояли, не были уменьшенными копиями целого. На определенном этапе становления политарных отношений ликвидация такого рода организации была необходимым условием дальнейшего развития по направлению к классовому обществу. Перестройка структуры политосистемы в разных протополитархиях могла происходить по-разному, но она с необходимостью должна была иметь место. Без этого дальнейший прогресс был невозможен. Но при всех изменениях протополитархий продолжали иметь пирамидную структуру в самом широком смысле слова, а именно: всегда существовала иерархическая система, имевшая несколько уровней, высший из которых был представлен лишь одним лицом — протополитархом, а каждая последующая — все большим числом должностных лиц.
Возвращаясь снова к Буганде, отметим, что она была такой поздней протополитархией, которая сравнительно близко подошла к границе, отделявшей праклассовое общество от классового. Следующим крупным шагом могло быть превращение ее в подлинную политархию. Если было бы исключено влияние со стороны более развитых обществ, то Буганда в конечном счете превратилась бы в социоисторический организм, по основным своим чертам сходный с Ранним и Древним царствами Египта.
Но к тому времени, когда Буганда достигла рассматриваемой ступени развития, человечество в целом уже вступило, в эпоху капитализма, и судьба этого социоисторического организма с неизбежностью оказалась совершенно иной. Она вошла в состав английского протектората Уганды, который спустя семь десятилетий, в 1962 г., стал независимым государством. И перед этим новым социоисторическим организмом в настоящее время открываются только две возможности, два пути развития — капиталистический и некапиталистический. И в этом отношении судьба Буганды типична для современных ей праклассовых обществ.
май 1974 г.