Половина собаки - страница 6

— Собак собака узнает издалека!

— Видишь, парень, от какой красавицы твой папаша отказывается? — Каупо покачал головой. — Раз в жизни такое счастье дается в руки, а он… Слушай, парнишка Олав… э-э, да ты, похоже, хныкал, глаза-то красные, как у кролика!

— Мама чистила лук в кухне, — пришла мне в голову спасительная ложь.

— Ну да! — поддразнивал Каупо. — Мужчины не плачут… особенно школьники.

— Чего ты, Каупо, пристал к мальчишке? Он сегодня и так лишился своего козла! — объяснил отец.

А щенок все лез ко мне и совал свой мокрый нос мне под подбородок. «Значит, нам его предлагали?»

— Вот как раз подходящее время ради утешения взять в дом собаку, — считал Каупо.

И впервые слова Каупо мне понравились.

Но отец развел руками и говорил что-то о нехватке времени, и временных денежных затруднениях, и бог знает о каких еще недостачах. Затем он стал рассказывать гостям про выходки моего покойного Мёку. Я сел на пол, щенок заснул у меня на руках, и истории про Мёку стали казаться мне забавными, хотя всего минуту назад я думал, что не смогу сдержать слезы при воспоминании о козле.

Мёку появился у нас тогда, когда я еще не ходил в школу. Отец пробился в финал межсовхозных соревнований «знатоков» и получил там второй приз — козленка. Мать потом всегда сожалела, что нам не достался первый приз — чистошерстяной ковер, но я-то считал, что вторая премия в этих соревнованиях была гораздо ценнее, чем первая. Козленок был шерстянее и занятнее любого ковра: у него были маленькие копытца, круглый розовый нос и вечно дрожащий забавный огрызок хвоста. Рожек у него сначала совсем не было. Там, на голове, где они должны находиться, шерсть образовывала как бы две макушки. Пару дней мне удалось продержать Мёку в передней, но мать рассердилась из-за «шоколадного драже», которое козленок извергал в таком количестве, будто у него под крохотным хвостиком находилась «кондитерская фабрика». Я добровольно обязался убирать за козленком, но случалось, что какой-нибудь из его «шоколадных» шариков оставался незамеченным, а после того, как однажды вечером козленок вскочил на горячую плиту, где копытца тут же начали подгорать и запахло паленой костью, а кастрюля со щами оказалась на полу со всем содержимым, мать возмутилась и объявила, что только в царские времена скотину приходилось держать в избе, а сейчас совсем другие времена и теперь в таких условиях она больше жить не намерена. На другой день я помог отцу соорудить загончик для козла в дальнем углу дровяного сарая. Но в загончике Мёку держали только ночью, днем же я брал его с собой: мы бродили по лесу, или заглядывали на строительство нового — нашего теперешнего — дома, или брели к воротам школы посмотреть, как ученики играют на школьном дворе во время большой перемены. Иногда мальчишки звали и меня поиграть, и тогда Мёку бегал вместе со мной, а другие орали: «Козлу водить! Козлу водить!» Мне жутко хотелось вырастить из Мёку самого умного козла в мире, я дрессировал его прыгать в обруч для хулахупа (отдельные прыжки иногда, полуслучайно, даже удавались) и учил считать. Это казалось мне тогда вполне достижимым. Например, я скажу козлу: «Один плюс один», он ответит: «Ме-э, ме-э!» Ведь и мои математические познания тогда были не намного больше, и я любезно делился ими с Мёку. Но он только тряс головой, а если у него была охота поразговаривать, он орал режущим слух голосом: «Меэ-хед! Меэ-хед!»[3]

Но лето окончилось, наступил сентябрь, я пошел в первый класс, и бедняга Мёку вынужден был первую половину дня проводить один. С каждым днем у меня оставалось все меньше времени для него. Надо было учиться и ходить в гости к друзьям, не говоря уже о сборах октябрят. А по правде сказать, бегать с Мёку, как раньше, мне стало не так интересно. А Мёку прямо распирала жажда деятельности, он до того неуемно озоровал, что сумел прославиться на всю округу своими выходками.

Прежде всего Мёку завязал знакомство со строителями. Он посещал их каждый день и поддерживал с ними исключительно гастрономические отношения. Как они подсчитали, Мёку съел у них за неделю восемь пачек сигарет, в том числе две — с фильтром. Затем он слопал полную банку какого-то мела и таз киселя, привезенного для рабочих из столовой. После трепки, заданной козлу на стройплощадке, он сменил место действия и принялся навещать расположенный в двух километрах от нас хутор К