Попытка разобраться в непостижимом - страница 11

Таким был Румсос на стадии замысла. На замысел этот столкнулся с действительностью, етолкнулся с администрацией ОБОСа, е его технолюгами, а потом еще и с подрядчиком. Столкновение, крайне болезненное для юного Арне Гуннара Лареена и для его единомызтленников, архитекторов. Просчитали затраты. Слишком низкая рентабельность. Кое–где добавили по, нескольку этажей зданиям. Тут и там всунули лишний дом. И вое изменилось. Прекрасный замысел был сведен на нет, от него остались рожки да ножки. «Попел наш Румеос» — так воспринял положение А. Г. Технологи. вносили поправочку сюда, поправочку туда. В целом идем вроде бы еохранились, но от поправок пострадала общая концепция. Автомобильные стоянки и пешеходные зоны остались, так же как идея строить школы и прочие учреждения в пределах микрорайона, но все это далеко не в тех масштабах, которые предусматривали проектанты и которые они считали единственно приемлемыми в данном случае. Взявигийся за дело подрядчик внес еще одну поправку: подъемник, указал он, имеет совершенно определенную конструкцию, которая не сочетается с некоторыми идеями молодых, радикально наетроенных архитекторов. Следовало либо сохранять идеи и конструировать новый (доселе неведомый) тип подъемника, либо учесть особенности имеющейся модели и соответственно модифицировать проект. Так создавался Румсос. От гравдиозного замысла осталось всего ничега Юный А. Г. Ларсен извлек для себя урок о том, что миром правят технология и капитал. Теперь он, правда, расценивал ситуацию несколько иначе.

Румсос превратился в его глазах в район, где новые, радикальные идеи оттачивалиеь требованиями действительности. Он видел в проектировании Румсоса плодотворное взаимодействие смелых идей и трезвого расчета, с ограничениями, налагаемыми резльными условиями (как–то: производственные ресурсы, конструкция подъемника, характеры людей, сложившиеся цены на цемент, существующий уровень дохода с капитала и т. д ит. п.). На этой основе был создан микрорайон, которого им, по мнению А. Г..Ларсена, можно было не стыдиться. Памятник современной Норвегии 70‑х годов, Румсос ведь и был современной Норвегией. Уж если искать конкретное воплощение Норвегии, которой с такой гордостью служил А. Г. Ларсен, лучшего образца, чем Румсос, было не найти. В этот самый образец он и переселился, когда пришла пора заново начинать жизнь.

Он переселился сюда, и его дети узнали нового отца. Более мрачного, более вспыльчивого, более разочарованного, чем отец, с которым они имели дело прежде. Отца, который мог рычать, как раненый зверь (выражение А. Г.), обижаться, как ребенок, быть крайне уязвимым — в общем, бомба замедленного действия на двух ногах. Человек, умудренный опытом, а потому раздвоенный, неуверенный в себе — и добродушный. Возможно, он испугал своих «высокопоставленных детей», и все же ему хотелось предстать перед ними именно в таком виде. Он как бы намекал Мортену и Кари на ошибочность того, что раныше сам старался внушить им: нельзя, дескать, разбазаризать свою жизнь, ведь это школа (говорят же, школа жизни), в которой каждый вечер приходится держать экзамен по рациональному использованию отмеренного нам недолгого срока на земле. Теперь он пытался подсказать им, что это неверно. Что жизнь нужно принимать такой, какая она есть, со всеми ее радостями и горестями, что жизнь содержит уйму всякого, в том числе неуловимого, как свет, и преходящего, утекающего между пальцев, за что она не выводит оценок, но чего все же не стоит упускать. Вот почему он ‘стал с прохладцей относиться к своим отцовским обязанностям. Подолгу спал утром, не старался как можно интереснее обставить встречи с детьми. Читал за столом газету вместо того, чтобы вызывать их на разговор, спорить, в конце концов, просто поддерживать беседу. Отсылал детей на улицу самим искать себе занятия, а в это время отдыхал, размышлял о жизни или тупо смотрел в стену. Скармливал им конфеты вместо морковки. Нроливал молоко на брюки. Пусть видят отца с пятнами на штанах. Пусть видят печального отца, чтобы потом вспоминать его как олицетворение жизни. Однако таким он бывал только с детьми — и наедине с собой. На людях он казался прежним. Заурядный ина вид начальник отдела планирования, сдержанный, дружелюбный, ровный в обращении. Правда, он теперь разъезжал в серебристо–сером «саабе». Этот его «сааб», в котором он каждое утро отправлялся на работу, стоял в румсосском гараже. Но в основном А. Г. не изменил своим привычкам.