Портрет завода как он есть - страница 6

Однажды помылся он в бане, подстриг свою челку, начистил, отгладил себя с головы до пят и явился к начальнику цеха на личный прием.

— Надо бы механизировать, — сказал Петухов.

— Правильно, — ответил начальник. — А что?

— Все механизировать в цехе, что можно.

— Что же можно? Конкретно? — спросил терпеливый начальник.

— Перевести нашу сборку на полное электричество, — сказал Петухов, не задумавшись.

— А как?

— Ну, я не знаю. Мое дело — предложить. Я идею предложил, а там — дело ваше, — отвечал Петухов.

Начальник хотел на него рассердиться, но потом передумал.

— Я бы тебе, Петухов, поручил это дело, будь ты немного пошире в плечах. Ты бы мог, например, переставить вон тот генератор на третий этаж?

— Нет, — сказал Петухов. — А разве для механизации надо его переставить?

— Конечно, надо, — ответил начальник без смеха. — Так что ты приходи через недельку, если станешь сильнее. Ведь это не трудно?

— Я бы стал, да только как? — спросил его Петухов.

— Ну, я не знаю. Мое дело — предложить. Я идею предложил, а там — твое уже дело, — ответил начальник.

Петухов не посмеялся на шутку начальника, хотя была она шутка смешная. Петухов не терпел постепенной и тихой работы. Он повернулся и вышел на улицу, по дороге любуясь на свой внешний вид, который навсегда он сегодня улучшил.

Но к дому ботинки свой блеск потеряли. Челка на улице встала ежом. И брюки к вечеру нуждались в утюге.

Разглядев, что никак не получится разом все на свете улучшить, он совсем заскучал и из цеха ушел.

Но в цехе не очень скучали о нем, потому что в цехе нужны такие люди, которые знают, что все надо делать постепенно, в трудах. Махом, раз навсегда, на земле еще не делается даже самый ерундовый пустяк.

У Жоры Крёкшина очень быстро растет на лице борода. Когда я встречаю его утром в трамвае, он всегда свежевыбрит и пахнет одеколоном. Вечером он выходит из проходной уже весь заросший черной щетиной.

Встречаясь с ним по нескольку раз в день, я слежу, как она растет.

— Ну что, уже выросла? — говорю я Жоре.

Жора трогает щеки.

— Нет, еще не везде. Правая щека только-только принялась.

— Значит, что же? Два часа осталось, не меньше?

— Да, — отвечает, прикинув, Жора. — Два часа с четвертью.

И это точно. Можно проверить.

Я жду, когда борода его будет достаточной, то есть ровно покроет все лицо, где ей надо. Для меня это означает окончание рабочего дня.

Вот какая точная у Жоры борода.

Ночью на заводе работают собаки, овчарки. Стерегут отдаленные заборы завода.

Они молча бегают настороже вдоль забора. Только слышно, как по натянутой проволоке ездит кольцо, только цепи со звоном громят на бегу.

А то еще высунет одна нос наружу, в щель забора, другая тоже высунет нос в свою щель — и так перепаиваются целую ночь для веселья.

После, однако, все щели забили, и собакам стало заметно скучней.

Ночью работает ночная смена завода. В этой смене гораздо меньше людей, чем в дневной и вечерней. А в воскресенье и в праздники ночной смены нет. В цехах оставляют специальных ночных дежурных.

Сегодня я тоже дежурю по цеху.

Иду по заводу. Кругом необычно: темно и тихо. Цех изнутри заперт прочным засовом.

Звоню. Открывает тот, кого я сменяю. Сдает мне смену: водит по цеху, отдает ключи, какие надо, говорит, за которыми кранами надо сегодня особо следить. Прощается и, довольный, уходит домой.

Я один, только кто-то в другом конце цеха потихоньку работает — три человека. Значит, участок не успел кончить план.

В журнале запись: просят выключить в полночь щиты, на которых тренируются наши приборы. В полночь я их выключу.

На весь огромный цех поет веселое радио. Я из комнаты начальника смены могу управлять колокольчиками. Захочу, чтобы громче, и громкость меняю, делаю самую сильную музыку.

Вскоре музыка перестала.

Выключаю щиты. Они остывают и при этом негромко пощелкивают.

Доложил диспетчеру по телефону: все в порядке. Диспетчер этим, понятно, доволен.

Дребезжит вдали станочек — тот, что делает план.

Гудит вода, закрытая в трубах.

На заводе перекликнулись.

Пошел мелкий дождь.

Ночное дежурство протекает нормально.