После смерча - страница 30

— А разве ты никого не любила?

— Никого. Считала, что все хорошее, молодое, свет­лое прошло мимо меня. Когда встретила тебя, подума­ла, что вот, может, и мне наконец повезло, но... снова неудача. Напрасно люди женятся без любви. Моя еще совсем небогатая юридическая практика показывает, что все семейные несчастья происходят именно из-за этого. Кажется, Горький говорил: если обманул тебя друг в самом малом деле, не иди с ним в большую до­рогу. Об этом свидетельствуют дела о разводах. В ин­тимных делах вина часто не доказуема. Иной раз слу­шаешь женщину, которая не желает жить с мужем, потому что он ее, видите ли, ревнует. И хоть видишь из дела, что ревнует он ее не без оснований, прямых улик против нее нет. А юридическая этика не позволя­ет просто так, без доказательств, оскорбить женщину, ее достоинство. Или вот недавно слушали дело. Вернул­ся солдат из госпиталя, без ноги, поселился в своем доме. Мать и сестру казнили гитлеровцы. Жил один. Человек хороший, в сапожной мастерской работал. По­знакомился с молодой женщиной, лет тридцати. Поже­нились. Обычно после работы шел домой пешком. А тут словно почувствовал недоброе. Одолжил велосипед и примчался к себе... Его вызвали в прокуратуру и спро­сили, как это случилось, что он искорежил чужой вело­сипед и сжег свой дом. Инвалид рассказал, что застал жену с любовником. Не помня себя, выбежал во двор, изломал велосипед и поджег дом. А те выскочили из окна и сбежали. На суде его жена заявила, что все это неправда, что она сама не желает с ним жить. А свиде­телей не было. Вот так. Нет, Рома, жениться надо только по взаимной любви. Я видела твою девушку, сразу поняла, что ключика к твоему сердцу мне не по­добрать. Я желаю тебе счастья, ты заслужил его.

ІХ

Город оголился и почернел. Холодный снег только кое-где несмело выглядывал из-под ржавых кусков же­сти, содранных войной с крыш домов, из-под бетонных плит, лежавших на остатках кирпичных стен, из-под печей сгоревших домов. У пернатых в разгаре брачный период. В трубы печей ныряли озабоченные галки, вы­бирая себе место для гнезда. Взъерошенные вороны вы­тягивали шеи и громко каркали: "Киры-кирык-крерыр..." Грозно предупреждали соперников и галантно приглашали своих подруг. Только скворцы не прояв­ляли беспокойства и не устраивали поединков. Каждая пара дружно и неутомимо искала жилище для своих будущих птенцов. Иной раз, завидев собрата, потеряв­шего подругу на долгом пути возвращения к родным местам, бесцеремонно выгоняли его из квартиры. За­чем же одиночке такая жилплощадь. Летай, кормись себе на здоровье.

Батальон, состоявший из личного состава учащихся техникума, остановился возле деревни, километрах в семи от города. Тут весна проявляла себя не так, как в городе, снегу негде было спрятаться. Сердце радова­лось необозримым просторам, тем более что весь этот край уже был освобожден от фашистской нечисти и песни жаворонков воспринимались совсем иначе, чем в те черные дни, когда эта земля была под пятой окку­пантов. Теперь они были звонче и веселей. Солнце при­гревало. Легкий ветерок, напоенный запахами трав и цветов, нес их от заливных лугов Сожа. Там, в пойме реки, над зеленой молодой травой порхали большие белые мотыльки, а кое-где между ними мелькали, слов­но купаясь в весеннем воздухе, бледно-желтые моты­лечки-канареечники.

По обе стороны деревни, в огородах, на поле трудились дети, женщины и старики. Далеко на пригорке неспешно полз трактор, чуть пониже видны были запряженные в плуги несколько пар колхозных коней.

К учащимся подошла одетая в ватник рослая жен­щина. Она уже успела так загореть, что у нее и нос облупился, и на щеках блестела тонкая розоватая ко­жица.

Роман подошел к женщине.

— Кто у вас за главного? — спросила она.

— Я — командир батальона.

— О, у вас тут целое войско. А я — бригадир. Где же ваш директор?

— Он идет с преподавателями, они немного от­стали.

— Да, за такими орлами и не угнаться. Видно, прав был директор, когда говорил, что осенью вы за неделю весь урожай соберете.

— Уберем, было бы что.

— Как же нам теперь поступить? Дело в том, что у нас в резерве только один слабенький хромой конек. Я вам отвела пять гектаров, где в прошлом году сеяли картофель. Земля мягкая, но боюсь, что конек тот плуг не потянет. Картошку сейчас подвезем, навоза, правда, нет. Директор ваш сказал, что среди вас есть бывшие воины, и поэтому я выделила самый лучший в нашей бригаде участок. Меня колхозники за это чуть живьем не съели. Что ж поделаешь — надо и вас поддержать. Осенью будете свою картошку есть.