Последние походы Святослава - страница 34

Пользуясь своим привилегированным положением, Фока-младший занялся спекуляциями хлебом, которые достигли такого размаха, что послужили причиной народных возмущений. И что было самым плохим, имя императора напрямую связывали с деятельностью его брата, говоря о том, что он не только его покрывает, но и сам участвует в этих махинациях.

Вскоре после давки на ипподроме в городе произошло столкновение между армянскими наёмниками базилевса, которые служили в гарнизоне столицы, и родственниками погибших в давке людей.

Дело дошло до крови, но горожан в итоге удалось разогнать. Когда вечером Никифор проезжал по улицам столицы, горожане открыто его оскорбляли и поносили, а одна женщина с дочерью стала швырять в императора камни. Естественно, что их тут же схватили и на следующий день сожгли, но положения дела это не меняло, и ситуация обострялась с каждым днём. Лев Диакон был очевидцем этих событий, и тем ценнее для нас его наблюдения: «Я видел, как василевс Никифор шагом проезжал на коне по городу, невозмутимо снося жестокие оскорбления и соблюдая присутствие духа, как будто не происходит ничего необычайного. Меня удивляло спокойствие этого человека, сохранившего бесстрашие и благородство при самых ужасных обстоятельствах. Впрочем, с наступлением ночи мятеж прекратился». Тем не менее, чувствуя, что его положение пошатнулось, Фока велел выстроить вокруг своего дворца высокую стену, за которой наделся переждать смутные времена.

Но беда не приходит одна: посланные на Сицилию армия и флот были наголову разгромлены арабами, а византийский полководец патрикий Никита оказался в плену. Затем в Малой Азии случилось мощнейшее землетрясение, разрушившее многие города, а потом хлынул такой силы ливень, что многие византийцы впали в панику, приняв егоза новый Всемирный потоп. Но грозные знамения продолжались, и обещали они многочисленные беды земле ромейской, огонь, меч и кровь. «В двадцать второй день декабря, в четвертом часу дня, при спокойной погоде тьма покрыла землю, и на небе выступили во всем блеске звезды. И виден был лишенный блеска и сияния диск солнца — только край его слабо светился, как бы окруженный узкой лентой. Постепенно солнце выдвинулось из-за луны, которая, как было видно, заслоняла солнце, став перпендикулярно к нему, и снова распростерло свои лучи, наполняя светом землю. Устрашенные этим новым и необычным зрелищем, люди, как подобает, обратились с мольбами к Богу» (Л. Диакон). Это произошло 22 декабря 968 года, в тот момент, когда положение Никифора Фоки на троне стало более чем шатким.

В Империи назревала смута.

Тогда Никифор почтил достоинством патрикия Калокира, сына херсонского протевона, и отправил его к правителю России Свендославу, чтобы обещаниями даров и немалых почестей склонить его к нападению на болгар.

Иоанн Скилица

После того как Хазарский каганат перестал играть какую-либо значимую роль в международной политике, а Святослав водрузил свой победоносный стяг над стенами Тмутаракани, неожиданно и резко осложнились отношения двух ведущих держав региона — Киевской Руси и Византийской империи. Причин тому было несколько. Одной из них было то, что теперь владения Святослава подошли вплотную к владениям Империи в Крыму и под угрозой оказался Херсонес Таврический.

Дело в том, что византийский историк Лев Диакон в числе земель, которые принадлежали как князю Игорю, так и его сыну, несколько раз указал Боспор Киммерийский — район около современной Керчи. Рассказывая о бегстве Игоря после разгрома в 941 году, он указал, что князь «к Киммерийскому Боспору прибыл едва лишь с десятком лодок, сам став вестником своей беды». Во время переговоров со Святославом базилевс Иоанн Цимисхий будет требовать, чтобы тот «удалился в свои области и к Киммерийскому Боспору». А планируя кампанию в Болгарии, император поставит перед своим флотом задачу заблокировать устье Дуная, «чтобы скифы не могли уплыть на родину и на Киммерийский Боспор». Все эти оговорки явно неспроста. А допустить, что Лев Диакон не понимал, о чём идет речь, возможным не представляется, поскольку историк очень хорошо знал то, о чём сообщал читателям. Не раз и не два он отметил факт принадлежности Боспора Киммерийского киевским князьям, а потому возникает предположение, что либо поселения русов, либо их форпосты там могли быть. Впрочем, каких-либо археологических свидетельств, что говорили бы о присутствии в Крыму русов до конца X века, обнаружить не удалось, и, скорее всего, это были действительно небольшие поселения, которые для Херсонеса не представляли никакой угрозы. Но всё изменилось, когда дружины Святослава заняли Тмутаракань.