Последний сейм Речи Посполитой - страница 56

— А ты сам откуда? Чей?

Видел его первый раз в жизни.

— Пана капитана Качановского. Зовут меня Сташек, а то еще Варшавяк.

— Когда приехал и откуда?

Север стал снимать с себя мундир.

— Из Варшавы. Перед отъездом пан капитан приказал: «Ступай, и хоть с ног будешь валиться, а в субботу во что бы то ни стало заявишься в Гродно к пану поручику Зарембе». Дал мне на дорогу дукат, ткнул ногой в зад и велел отправляться. Деньгу я оставил толстухе Марыне из Праги, на крестины, а пинок отдал кому понужнее.

— Пожалуйста, только без лишней болтовни и острот! — строго прикрикнул на него Заремба.

— Правду говорю, как на суде у пана маршала и уже после порки...

— Отчего же ты опоздал? — спросил уже спокойнее Север, заинтересованный забавным его видом.

Паренек был худощавый, низкий, проворный, как обезьяна. В серых глазах его светился пронырливый ум и находчивость. Передних зубов у него не было, на лбу был виден глубокий шрам, в левом ухе серебряная серьга, нос выдавался далеко вперед, светлые волосы подстрижены ежом, а хитрая морда сорвиголовы и пройдохи вся в продольных морщинах и прыщах.

— Потому что за спасибо немного купишь, а почта в кредит не везет. Эти желтые рожки, пан поручик, не имеют никакого уважения даже к нашему брату гвардейцу. Пришлось мне прохвостов учить вежливости. Из-за них и опоздал, а если б не червонный туз в «хапанке»[6], так пришлось бы мне путешествовать с палочкой по дороге, как святому страннику...

— Ну, на сегодня будет... Поедешь со мной.

Вынул из шкатулки пистолет и спрятал.

А немного спустя Мацюсь стрелял бичом и мчался по улицам города, проскальзывая, как змея, между экипажами. Сташек в военном мундире сидел с ним рядом на козлах, вытянувшись, как пристало капитанскому денщику.

У доминиканского монастыря их остановил Новаковский.

— Пересядь ко мне. Я как раз еду за тобой! — крикнул он Северу из своего кабриолета. Север нехотя пересел, приказав Мацюсю ехать за ними.

— У посла сегодня публичная аудиенция. Нам надо заехать туда на минуту.

— Я уже был сегодня на аудиенции у короля, — попробовал было отвертеться Заремба.

— Ну и что же? — пожал Новаковский пренебрежительно плечами. — У короля можно бывать, если хочешь, а у Сиверса — повелевает сам ум и предусмотрительность. Интересно, как у тебя пошло дело с Цициановым?

— Я просидел у него до двух часов ночи. Угостил меня чаем, и мы болтали о всякой всячине. Политичный он и не глупый человек.

— Наверно, не замедлил рассказать тебе о своих делах? — спросил Новаковский без обиняков.

— До такой интимности у нас не дошло. Это не было в моих планах.

— Вчера ты проявлял другое настроение, — молвил Новаковский немножко обиженным тоном.

— Возможно, что оно завтра вернется опять, — ответил Заремба довольно сухо, но тотчас же смягчил: — Я не мог навязываться ему со своей помощью. Другое дело, если он от меня таковой потребует.

На улице Широкой они попали в бесконечную вереницу экипажей, тянувшихся к квартире посла и переполненных представителями высшего света. Приходилось ехать шагом в клубах пыли и под зноем, так как стройные тополя, которыми была усажена улица, слабо защищали от солнца.

— Опоздаем на пикник, скоро пять часов, — кисло заметил Заремба.

— Долг выше удовольствия — таков мой принцип! — произнес с важностью Новаковский, когда экипажи загромыхали по длинному мосту через Городничанку и стали сворачивать к домам, едва видневшимся сквозь листву высоких деревьев.

Одноэтажное здание королевской канцелярии с мансардами и довольно длинными флигелями занимали камергер Марцин Бадени и важнейшие департаменты министерств. Рядом, примыкая к нему вплотную и в одну линию с его левым флигелем, возвышался фасадом к улице Широкой двухэтажный павильон красивой итальянской архитектуры, который увенчивала каменная балюстрада, украшенная вазами. Бельэтаж довольно обширного павильона сверкал большими окнами и золочеными балконами. В нижнем этаже шикарный подъезд был выложен красным деревом. Несколько мраморных ступеней, ведущих из подъезда в вестибюль, были покрыты красным сукном. Речь Посполитая с немалыми затратами отремонтировала этот павильон под резиденцию Сиверса и его свиты.