Преподобный Максим Исповедник, его жизнь и творения - страница 12

 — сообщают нам такого рода сведения, указать основание которым в наличной литературе мы не в состоянии, что и заставляет нас предполагать особый первоисточник у нашего биографа. Равным образом, и повествование о последнем допросе преп. Максима и учеников его и о жестокой расправе над ними (Vita XXXIV–XXXVII) не вполне соответствует Tomus alter XXXIII и может быть выведено из него только путем перетолкования его исторических показаний. Так, 1) здесь мы встречаем некоторые подробности о бичевании преп. Максима [170] и двух Анастасиев [171] и заключении их в темницу; 2) читаем о приведении из темницы преп. Максима и одного Анастасия для исполнения произнесенного над ними жестокого приговора; [172] 3) узнаем о чуде благости Божией, выразившейся в том, что у преп. Максима, равно как и Анастасия, и по отсечении языка сохранилась способность речи; [173] и 4) наконец, находим утверждение, будто разъяренные этим чудом палачи отсекли у преп. Максима и Анастасия правые руки и после позорного обведения по городу отправили их в ссылку, а вместе с ними и Анастасия Апокрисиария. [174] Так как всех этих сведений биограф не мог почерпнуть из Tomus alter XXXIII и Ер. Anastasii apocrisiarii (a Hypomnesticum’a он не знал, как увидим ниже), то остается предположить и в данном случае пользование не дошедшим до нас источником. Определенно сказать что-либо об этом источнике, конечно, ничего нельзя. Весьма вероятно, что этот источник лежит и в основе синаксарного жития (о котором смотри ниже, в п. 2 этой главы), чем и можно объяснять сходство Vita и синаксаря в изображении первого периода жизни преп. Максима и его исповеднического подвига По крайней мере, предполагать какой-либо новый источник, кроме отмеченного нами, нет никакой надобности. Так как мы предполагаем, что указанный выше источник для Vita II–VII, XXXIV–XXXVII нашел себе более или менее точное отображение в синаксаре, то мы и будем называть его «синаксарным источником».

Кроме указанных документов, автор пространного жития преп. Максима, по-видимому, не имел никаких других источников. Так, у него не было под руками Hypomnesticum’a. Это видно из того, что биограф говорит только о ссылке Анастасия Апокрисиария, между тем как в Hypomnesticum мы находим определенное свидетельство о том, что и над Анастасием Апокрисиарием была совершена такая же казнь, как и над преп. Максимом. [175] Равным образом, примечательно, что биограф рисует вовсе не такую картину отсечения у преп. Максима руки (он был связан), [176] чем Hypomnesticum (он сам протянул палачам свою руку). [177] [Наконец, характерно и то обстоятельство, что Βίος преп. Максима в Московской рукописи № 380, при всей своей тенденции расширять свидетельства Vita, вовсе не пользуется Hypomnesticum’oм.) Все это говорит за то, что этот документ не был известен [ни] автору пространного жития [,ни списателям его]. Не известны также биографу и акты Шестого Вселенского собора: это видно из того, что 1) он неверно передает содержание синодики св. Софрония к Сергию и Гонорию (по Vita — Иоанну); [178] 2) не знаком с письмами Сергия, помещенными в актах, почему при изображении истории монофелитства всецело следует Феофану, и 3) не знает вовсе о еретичестве папы Гонория и восхваляет православие Рима. Наконец, биограф не знал и некоторых писем преп. Максима, например, Ер. ad Petrum Illustrem, в котором говорится о пребывании св. отца в Александрии во время опубликования «глав» Кира: [179] говоря об Александрийской унии, биограф умалчивает об этом событии в жизни преп. Максима и прямо предполагает, что в Карфагенскую префектуру преп. Максим отправился из Константинополя. [180] Нельзя, конечно, утверждать, что биограф вовсе не читал писем преп. Максима, но несомненно то, что он ими не воспользовался для жизнеописания св. отца, и, вероятно, потому, что он не мог ориентироваться в отрывочных указаниях писем преп, Максима, тем более что не имел под руками деяний Шестого Вселенского собора. [181]