Преподобный Максим Исповедник, его жизнь и творения - страница 13

Таким образом, мы выяснили, какими источниками пользовался биограф при написании жития, и чего у него не было под руками. Теперь можно решить вопрос о том, как автор Vita пользовался своими источниками. Это тем более возможно, что бо́льшая часть их сохранилась до нашего времени.

Что касается до хроники Феофана, то биограф (Vita VII–XVII, XXXVIII) передает ее [182] довольно точно, разделяя все ее погрешности (о них будет <сказано> ниже, п. 6), но по местам делает к ней добавления и поправки, касающиеся, главным образом, жизни преп. Максима. [183] Все эти поправки и добавления большею частью основаны на тех источниках, которые имел под руками автор. [184] Только некоторые добавления возбуждают подозрения. Так, например, нам не известны источники, откуда биограф почерпнул сведения о письме св. Софрония к Киру [185] и аресте в Риме двух Анастасиев (в Relatio говорится об одном Анастасии), [186] или о том, что африканские соборы были созваны по непосредственному побуждению преп. Максима. [187] По всей вероятности, все это — догадки биографа, ибо сведений этих в источниках Vita мы не находим, а они все такого рода, что могут быть получены путем выводов и умозаключений. Догадку биографа (и, вероятно, правильную) составляет так же утверждение, что одновременно с первой ссылкой преп. Максима и Анастасия Монаха отправлен был в изгнание (впрочем, уже второе) и Анастасий Апокрисиарий. [188] Это утверждение основано на комбинации Tomus alter [189] и Relatio. [190]

Если по отношению к хронике Феофана автор Vita делает добавления, из которых к некоторым нужно относиться с большой осторожностью, не принимая их за вполне достоверное свидетельство, то по отношению к Relatio и Tomus alter биограф, наоборот, допускает сокращения, [191] и притом довольно существенные. Первый допрос преп. Максима передается очень общо, [192] но с риторическими прикрасами. При этом иногда риторизм настолько увлекает автора, что в его туманном изложении, без наличности источника, трудно было бы доискаться до настоящего смысла, например, второго обвинения, предъявленного преп. Максиму. [193] О третьем обвинении, как глупом, автор совсем не говорит; [194] слова преп. Максима он излагает в вольной передаче и с сокращениями; [195] замечание Relatio [196] об отведении преп. Максима в темницу после первого допроса он совсем опускает, почему у него беседа св. отца с Троилом и Сергием Евкратой (в темнице) сливается с допросом и передается весьма кратко. [197] После Relatio IX вставлено почти в буквальной передаче Ер. Maximi ad Anastasii monachum, [198] но опущено повествование Relatio XII–XIV о втором допросе преп. Максима в присутствии двух патриархов, [199] причем из Relatio XV [200] оставлено краткое замечание о ссылке св. исповедника в Визию и Перверы.

Tomus alter подвергается еще большим сокращениям. [201] Особенно бросается в глаза пропуск гл. ХХХ–ХХХII. Вследствие этого пропуска биограф 1) лишен возможности сообщить о том, что преп. Максим претерпел еще и вторую ссылку (в Перверах), 2) должен приписывать Троилу и Епифанию [202] то, что сделал консул Феодосий, [203] и 3) принужден в Vita XXIV [204] опять вводить преп. Максима в Константинополь, не выведши его оттуда. Весьма кратко передано в Vita XXXIX–XL содержание Ер. Anastasii apocrisiarii, Disputatio же рассказано биографом в самых общих чертах.

Таким образом, автор Vita из всех своих источников дополнял только Феофана, остальные же документы сильно сокращал, сочинениями же преп. Максима почти не воспользовался.

Таково внешнее отношение пространного жития к его источникам. Чтобы показать внутреннее отношение его к ним, т. е. указать, в каком виде эти источники перешли в Vita, надо отметить те задачи и взгляды, которыми руководствовался биограф при написании жития преп. Максима.

Из предисловия к Vita мы видим, что автор пространного жития не преследовал строго исторической задачи. Он писал специально для назидания и в этом видел смысл своего труда, его пользу («προτρέπων εἰς ἀρετήν»). [205] Житие, по его мнению, должно возбуждать любовь к добродетели и побуждать к подражанию великим образцам христианского подвижничества. Отсюда автор Vita задачей своей поставил — воздать в «Слове» своем должную похвалу преп. Максиму, а для этого — представить возможно полное описание его жизни («τὰ καθ’ ἕκαστα τῶν αὐτῳ πεπραγμένων»),