Прерванное молчание - страница 41

— Черт! — Протянул Джон, закрывая лицо рукой, как будто понял, что прокололся.

Он встал, подошел к окну и молча уставился в стену дома напротив. Я тоже молчала, не понимая, что происходит, и ждала от Салливана хоть какого-то ответа. Но ответа не было. После достаточно долгого и напряженного молчания, я поднялась с пола, стараясь наделать как можно больше шума, чтобы Джон обратил на меня внимание или, хотя бы, знал о моем приближении. Я даже специально уронила бутылку, которая громко звякнула, задев стакан. Я подошла к Джону и хотела положить руку на плечо, но как только мои пальцы коснулись его, Салливан вздрогнул, как будто от неожиданности и испуга, потом резко повернулся и с разворота ударил меня по рукам.

— Никогда не подходи ко мне так! — В глазах его искрилась ярость.

Я отскочила. Мне было не больно от удара — он получился не сильным. Мне было страшно от взгляда, который я увидела. Однако через несколько секунд Джон, как будто пришел в себя и вновь переменился.

— Прости, Элис, — он взял меня за руку. — Прости. Тебе больно?

Я мотала головой, не в силах подобрать нужные слова.

— Просто не надо так ко мне подкрадываться…

— Я думала, ты слышал… — мой голос дрогнул.

— Прости. Я не хотел обидеть тебя.

Еще некоторое время мы молчали.

— Джон, что с тобой? — Снова заговорила я. — Что происходит? Почему ты говоришь, что у тебя сегодня день рождения?

Он еще помолчал, отчаянно пытаясь придумать оправдание или отговорку, потом рассказал совершенно нелепую историю о том, что в этот день много лет назад, когда он был еще подростком, он пытался покончить с собой, переживая гибель своих родителей в автокатастрофе. С его точки зрения, это, наверное, было очень умно, ведь отвечало сразу на все мои вопросы и давало раз и навсегда объяснение всему, что мне было неизвестно. Когда Джон закончил, я не смогла притворяться.

— Ты совершенно не умеешь врать, Салливан, — серьезно заявила я.

— Правда? — Он был даже не очень удивлен. — А я думал, у меня неплохо выходит.

Я покачала головой и обняла его.

Прошла, наверное, неделя с тех пор, и в моей жизни случилась страшная вещь. Плохие новости, сообщаемые по телефону — ничего не может быть хуже. Только, разве что, плохие новости, сообщаемые по телефону. Отец позвонил и сказал, что маме плохо. Я ответила, что приеду утром, и весь оставшийся вечер проплакала. Ночью мне вдруг сделалось одиноко и грустно, и я, совершенно не отдавая себе отчета, который час, набрала номер Джона.

— Да, — раздался тихий сонный голос.

— Извини, что разбудила, — всхлипнула я и тут же подумала, что сквозь сон Джон все же не заметит моих слез, но Салливан всегда все замечал.

— Что случилось? — как будто взбодрился он.

— Ничего… Извини… Мне просто очень плохо…

— Элис, в чем дело?

Я почти могла представить, как Джон вскочил с кровати и быстро прогнал от себя сон. У него это получалось хорошо, в отличие от меня.

— Моя мама… Ее увезли в больницу! — Я уже не сдерживала слез. — Что-то с сердцем… Все так серьезно… Говорят, нужна срочная операция…

— Давай я приеду?

Могу поспорить, он был уже наполовину одет.

— Нет, не надо! Правда! Просто поговори со мной, пожалуйста.

— Расскажи, что случилось?

— Папа позвонил… — я уже почти рыдала в трубку. — Сказал, что маму с приступом увезли в больницу. Ей срочно нужна операция, а папа говорит, что у нас нет денег. Короче, я поеду завтра с утра к ним и будем решать. Я даже не знаю, что мне делать…

— Давай я все-таки приеду, — это уже был не вопрос. Это была констатация факта. — А ты пока рассказывай.

— Я не знаю, что рассказывать…

— Я думал, твой отец какой-то уважаемый человек, — спокойно говорил Джон, надеясь, что его тон как-то успокоит меня. — Сколько надо денег?

— Господи! Не знаю! Много! Какая разница, уважаемый или нет! Какая, вообще, разница! Они говорят, что операция нужна срочно. Мне страшно…

— Элис, я уже еду. Держись.

Я разрыдалась громче прежнего. Около получаса езды до моего дома Джон слышал в трубке, в основном, только всхлипы и шмыганья, но все же пытался что-то отвечать на мои редкие несвязные реплики. Наконец, он сказал в трубку: «Открывай», — и постучал в дверь.