Прерванное молчание - страница 65

— Мне тяжело даже вспоминать это, Фрэнк, — заговорил Салливан. — Но я боюсь, что совсем свихнусь. С этого все началось. И я больше всего на свете хотел бы забыть это. Но я не могу. Это все как долбанное кино, которое кто-то снова и снова прокручивает в моей голове. И днем и ночью — одни и те же картинки. Я всюду вижу Дженни, только ее. В каждой из этих несчастных девочек. И я уже не могу отличить, где реальность, а где мои воспоминания… Все сливается.

— Как это произошло, Джон? — Спросил я. — Расскажи мне про свою сестру. Если ты не начнешь говорить, так и не сможешь разобраться.

Джон сидел молча, как будто всматриваясь куда-то. Наконец он начал говорить. Он говорил медленно, совсем не глядя на меня. Как будто рассказывал все это кому-то несуществующему.

— Первый раз, я помню, он привел нас в подвал. Он закрыл дверь и сказал, чтобы мы разделись. Дженни… Она сразу послушалась его, а я не решался и какое-то время медлил. Тогда он подошел и ударил меня по лицу. Он сказал, чтобы я немедленно раздевался. Мне было больно, и я подчинился. Потом он подошел к Дженни и… — голос Джона дрогнул. — изнасиловал ее. Она кричала и плакала. Господи, она кричала так громко! А этот ублюдок зажимал ей рот. Она была совсем маленькая — ей было десять. Потом он подошел ко мне и толкнул к ней. Он сказал, чтобы я сделал то же самое. Он сказал, чтобы я тоже сделал это, понимаешь? Он сказал, что только показал мне, что я должен делать. Я замотал головой. Я не хотел делать этого, и тогда он снова ударил меня. Он сказал, что забьет нас до смерти, если я не буду делать, как он говорит. Помнишь, этот Ригби спрашивал, мог ли двенадцатилетний мальчик сделать это физически. Черт! Лучше бы я не мог! Я бы все отдал за это, за то, чтобы ничего не суметь! Я не хотел, чтобы ей было больно. Но я смог. Я очень даже смог сделать так, как он говорил. Знал ли я тогда что-то о сексе вообще? Кое-что я знал. Но я не хотел причинять боль Дженни. Она вся дрожала, а этот гад только подгонял меня и угрожал. Я был напуган. Мы с Дженни были напуганы. Мы вдвоем тогда закрыли глаза. Но это все не важно. Я занимался сексом со своей сестрой! С родной сестрой! Я изнасиловал ее. Господи! А он только смотрел на нас и тяжело дышал. Он наблюдал за нами и получал от этого удовольствие. Я помню его мерзкую рожу, когда он смотрел на нас. Потом он оттащил меня, толкнул на диван и сделал это со мной. Это был первый раз. Потом это повторялось каждую неделю. Иногда чаще. На третий раз нас застала мама. Она тогда буквально застыла в дверях и спросила: «Что здесь происходит»? А он ответил, что «ее сынок-извращенец только что трахнул свою сестру». Он так и сказал. Я хорошо это помню. Мама вышла, а потом она долго ругала меня. Она говорила, какой я отвратительный. Она говорила, что я больной, что я грязный сукин сын. Вот на счет сукиного сына она была права. Она говорила, как мне такое могло прийти в голову. Она говорила, что я буду гореть за это в аду. Я сказал, что он со мной тоже это делал, а она дала мне пощечину и сказала, чтобы я держался подальше от Дженни. Через неделю она увидела, как он насиловал меня прямо в моей комнате. Больше она никогда ничего не говорила — сука!

Как-то раз я решил, что не буду больше слушаться его. Я отказался делать, как он говорил. Я сказал, чтобы он отпустил Дженни, чтобы оставил нас в покое. Я даже замахнулся на него, но он схватил мою руку и жестоко избил меня. Ты даже не представляешь… Все, что потом со мной делали в тюрьме, это такая ерунда! Он все бил и бил. И ему это доставляло удовольствие. Он, черт возьми, сексуально возбуждался от этого! Он избивал меня, а в перерывах насиловал. И конечно, он не повез меня в больницу. Конечно, ведь там надо было бы все объяснять. Почти месяц я лежал дома. А моя мать, она ухаживала за мной. Так, кажется, говорят, «ухаживала». Я даже говорить не мог первое время. Он притащил меня из подвала и бросил на кровать. А эта сука потом за мной ухаживала! Она все прекрасно знала и ничего не сделала! Она не позвонила в полицию! Она даже врача не вызвала! Ты говоришь, что он монстр. А я растерян, Фрэнк, я не знаю, кого из них мне ненавидеть больше…