При дворе герцогов Бургундских. История, политика, культура XV века - страница 16

В целом можно констатировать, что процесс развития политической мысли в Бургундском принципате шел в общем русле эволюции политического сознания средневековой Европы, характеризовавшейся разработкой светской концепции государства, новой доктрины королевской власти, суверенитета монарха, который всё более рассматривался как публичная персона. Благодаря римскому праву власть государя постепенно приобретает характер «власти для всех», обязанной заботиться о всеобщем благе подданных, что позволяло ему укрепить свое положение как верховного и абсолютного правителя. С другой стороны, тот же источник питал совершенно иные идеи об ответственности принца перед обществом, способствовавшие появлению теории о «суверенитете народа». Символично, что одним из тех, кто первым выскажет эту позицию, будет именно представитель Бургундии, несмотря на то, что в принципате официальная пропаганда «работала» как раз на противоположный образ государя.

Государство, созданное герцогами Бургундскими из династии Валуа, представляет собой чрезвычайно любопытный феномен средневекового политического образования[117]. Возникшее вокруг герцогства Бургундия, оно благодаря политике герцогов, удачному стечению обстоятельств, зачастую благодаря везению правителей сумело достичь положения одного из ведущих игроков на европейской арене конца XIV-XV в. Ворвавшись в уже более или менее сложившуюся систему европейских политических образований, Бургундское государство должно было в кратчайшие сроки пройти тот путь государственного развития, на который Французскому королевству понадобилось несколько веков. Сравнение с Францией выглядит естественным, поскольку Бургундия, являясь частью королевства, попыталась добиться независимости для себя и подчиненных ей французских территорий. Второй составной частью Бургундского государства стали имперские земли, приобретенные в результате активной внешней политики. Таким образом, Бургундское государство оказалось «меж двух огней»: между Францией и империей, претендуя на создание королевства на землях этих государственных образований – королевства «entre deux», о котором мечтали герцоги. Для достижения этой цели им была нужна аргументация. Сложность заключалась в том, что герцогам надлежало доказать право на существование такого государства не только французскому королю и императору, но и своим подданным, которые не только не составляли этнического и языкового единства, но также долгое время находились в разных политических образованиях. Способствовать достижению этой цели должны были, в частности, многочисленные исторические сочинения, появлявшиеся при бургундском дворе. Эти труды апеллировали к независимой Лотарингии, королевствам Фризия, Прованс, Бургундия, к героям, воплощавшим идеи древности Бургундии (Геракл) и ее независимости от Франции (Жирар Руссильонский)[118]. Все эти и многие другие примеры из прошлого не только утверждали высокий статус герцогов Бургундских, но сообщали их подданным общие исторические корни, способствовали зарождению чувства принадлежности к единой общности[119].

Каким же образом в бургундской историографии аргументировались (или комментировались) претензии герцогов Бургундских на равный статус с французским королем и императором Священной Римской империи и на верховную власть в собственных владениях?

Подобная задача всегда вставала перед молодыми политическими образованиями, претендовавшими на независимость. Поэтому многие положения в концепциях бургундских мыслителей часто не отличались оригинальностью. Напротив, они отражали общий путь, который должно было пройти в своем становлении европейское государство, вынужденное поначалу противостоять универсалистским притязаниям Священной Римской империи и папства.

Одной из важнейших задач являлась разработка стройной концепции власти государя. Поэтому политические идеи бургундских мыслителей (государственных деятелей и хронистов) развивались во многом в традиционном русле: главным стало обоснование укрепления власти монарха и расширения его полномочий. Одной из характерных особенностей было стремление показать независимость герцога от любой другой власти, будь то власть сюзерена – французского короля, императора или высшая духовная власть в лице папы римского. Несомненно, генерируя те или иные идеи, они в определенной степени выполняли заказ, однако не только герцога, но и других политических сил. Герцоги также участвовали в этом процессе, задавая тон и направление развитию политической мысли. Однако, как часто бывает, сами идеи во многом опережали ту действительность, в которой происходило их зарождение. Не являлось исключением и Бургундское государство, ибо притязания его правителей не соответствовали тому уровню государственного и институционального развития, который бы позволил реализовать их.