Призраки чужого небосвода - страница 2
Как оказалось, Леонид Николаевич − в иных случаях мы называли его и так − был научным работником. В один из вечеров он поведал, что интересуется не укладывающимися в обычные рамки происшествиями и даже является членом общества по изучению аномальных явлений. Надо ли говорить, что такое сообщение заинтриговало всю компанию, а наших женщин повергло в сильнейшее возбуждение. Леночка из Краснодара взвизгнула: «Это так интересно!» − и тем положила начало целому ряду рассказов о неопознанных летающих объектах, инопланетянах, предвидениях, о которых каждый из нас где-то что-то слышал или читал. К этим историям Леонид Николаевич относился совершенно серьезно, что придавало легковесным разговорам взрослых людей оттенок нужности и значимости.
Мы сидели на шероховатых валунах в окружении звезд и черных силуэтов гор, слушали извечный монолог моря и тихо погружались в Таинственное. Наши негромкие голоса повествовали о тайных покровах жизни, и удивительные истории прерывались только страстным шепотом Леночки:
− Это было. Я верю, это было, было...
В недобрый час и я решился поведать своим товарищам о необычном происшествии, косвенным участником которого оказался лет двадцать назад.
Наша семья жила тогда в коммунальной квартире на втором этаже старого дома с деревянными лестницами, но зато просторными прихожими и высокими потолками. В тот странный вечер я оставался в комнате один − родители ушли в кино, чтобы не мешать мне готовиться к сессии.
От учебников меня оторвал шум за стеной, где жила с отцом и дочерью-школьницей немолодая, всегда чем-то озабоченная тетя Зина. Она работала медсестрой в районной поликлинике, и благодаря ей все жильцы нашего подъезда попадали к врачу без предварительной записи.
Шум вскоре повторился, а затем в дверь ко мне постучали. По добрым традициям соседства не дожидаясь приглашения войти, сразу вслед за этим порог переступила белая от страха тетя Зина. Прижимая одну руку к горлу, другой она указывала в направлении своей комнаты.
− Там, − смогла она только произнести и вдруг начала тихо плакать,
Я рванулся на помощь, соседка поспешила за мной. В ее все было спокойно. Под розовым абажуром с шелковистой мягко светилась лампочка, тихо тикали часы. За занавеской в углу негромко скрипнула кровать. Тетя Зина направилась туда, а в это время в комнату осторожно заглянула девочка лет восьми − дочка соседки, о которой я уже упоминал. Выбегая из комнаты, мать и ее вытолкала в коридор, но сейчас, снедаемая любопытством и ная присутствием взрослых, она тихонько вернулась.
Убедившись, что в комнате нет ни пожара, ни грабителей, я собрался возвращаться к себе, но был остановлен выглянувшей из-за занавески тетей Зиной. Глазами она указала на стоящий в центре стол. По тогдашнему обыкновению, его покрывала узорчатая скатерть, один край которой оказался отвернут, и из-под нее выглядывала простенькая клеенка. На освобожденном таким образом месте лежали школьные тетради. В центре стола на белой вышивной салфетке стояла миска с картошкой.
Только тут я заметил, что некоторые сваренные в «мундирах» картофелины рассыпались по столу, а несколько даже оказалось на полу. Непорядок озадачил, но я приписал его последствиям поспешного бегства соседок и все еще ничего не понимал. Отвечая на мой недоуменный взгляд, тетя Зина жалобно произнесла:
− Посмотри на картошку.
Я взглянул... Присмотрелся и обмер. Картофелины в миске шевелились. Они, словно живые, подрагивали, терлись друг о друга. Вдруг одна, а за ней вторая подскочили над миской и, мелко дрожа, между столом и абажуром. Стали подпрыгивать и другие. время они держались в воздухе, потом падали на стол и или лись лежать там, или скатывались на пол.
Это было удивительно. Я растерялся. Тетя Зина спряталась за занавеску. Я же стоял как вкопанный, ничего не мая. Так продолжалось минуты две, после чего все успокоилось.
Одна из упавших картофелин подкатилась к моим ногам, опасливо коснулся ее носком старенького шлепанца. Ничего не произошло. У меня хватило духу подойти и пощупать