Процент человечности - страница 10

Дыра была узкой, и в какой-то момент Элив испугалась, что застрянет здесь и умрет. Она запаниковала. Сердце колотилось что есть мочи, а волосы отчего-то стали влажными… Она останется здесь с крысами навсегда. Не будет ни телевизора, ни мячика, ни Фанни с Келлом, ни Толстухи, ни глупой Маси… Она будет жить здесь вместе с крысами, а потом умрет, как в фильме, кусочек которого они посмотрели на несколько дней назад. Там мужчина упал с крыши, а потом лежал неподвижно. «Он умер», — сказал тогда детектив. «Он отдал Богу душу. Дело закрыто», — сказал мужчина с пистолетом. Тот мужчина, что упал вниз, лежал неподвижно, как Фанни, после того, как ее избила Толстуха. Интересно, а «душа» есть у всех или только у тех, кого показывают по телевизору? Может, Элив когда-нибудь покажут по телевизору и у нее тоже появится «душа»? Элив знает точно, что «Бог» — это такой человек, у которого все что-то просят. Когда люди удивляются или пугаются, они говорят: «О, мой Бог!» или «О, Боже!». А когда им плохо, они смотрят куда-то вверх. И плачут. Наверное, «Бог» может им помочь. Элив не могла посмотреть на небо, как в кино, поэтому решила, что Бог ей не поможет.

Она выдохнула, оттолкнулась ногами и поползла. Дыра становилась все шире и наконец закончилась. Элив вывалилась на траву. Она сидела и тяжело дышала. Сначала не было видно совсем ничего, все было таким ярким и ослепительным, а потом появились контуры. Большие здания, много зданий, дорога и решетка. Элив зализала царапину на левой руке и осмотрелась по сторонам. Здесь было все, как в фильмах. Она припала к решетке и долго смотрела на проезжающие мимо машины. Красиво…

Элив протиснулась между прутьями и пошла по улице. Голова кружилась от новых запахов. От проходящих мимо людей пахло чем-то вкусным, как конфета, а еще чем-то сладким, кислым. Были и неприятные запахи, от которых хотелось уйти подальше. А небо… Небо было таким, что на него нельзя было долго смотреть — сразу кружилась голова. Дома были просто огромными. Гораздо больше, чем в телевизоре. Там, где ездили машины, почему-то чувствовался запах чего-то противного. Машины пахли плохо. Чем-то, казалось, сладковатым, но в то же время очень неприятным. А если долго нюхать, становилось плохо. Элив не раз в фильмах видела, как машина наезжает на человека. Она всегда закрывала в такие моменты глаза. Девочка знала, что попасть под колеса — это больно, поэтому старалась держаться подальше от дороги. Огромные телевизоры повсюду рассказывали о баночках, коробочках, красивые тети трогали свое лицо, дети что-то кушали и смеялись, обнимая других детей. Были и неинтересные картинки. Какие-то бумаги, какие-то странные штуковины, надписи непонятными буквами. Элив умела читать совсем немного, но прочитать ничего не успевала. Стоит начать первое слово, а картинка уже совсем другая. Двери с буквами сами открывались и закрывались. Много дверей, надписей, людей. Элив шла вдоль стены, чтобы было не так страшно… Но стена закончилась и везде были машины. Они гудели, шипели и ехали, ехали, ехали…

Толпа народа подхватила Элив и занесла куда-то вниз, под землю. Элив стояла на ступеньках, которые ехали сами. А потом был длинный коридор. Там тоже было много картинок и все куда-то бежали. В голове все перепуталось, и Элив, закрыв глаза, присела у стеночки. Посидев немного, она увидела перед собой надпись большими буквами. Она была не похожа на те, что написаны рядом. Те — аккуратненькие и ровненькие, а эта кривая и некрасивая.

— Ум-ри мо-ди-фи-кат, — прочитала Элив, потому, как надпись никуда не спешила и меняться не собиралась. Там еще была странная картинка: «кружочек с перечеркнутой штучкой». У штучки были ушки, как у Элив. «Они тоже нашли ручку и рисовали на стенах. Только ручка была очень большая! — подумала Элив. — Интересно, их за это наказали?» Она еще полизала царапину, а потом тихонько встала и пошла вместе с людьми. На полу стояла большая красивая коробка, от которой пахло едой. Элив сразу захотелось кушать. Все подходили и что-то бросали в ту коробку, но никто ничего не брал обратно. «Они заберут потом, — подумала Элив. — Это чужое. Это трогать нельзя…» Мимо прошла женщина с двумя детьми. Один из них ел что-то очень вкусно пахнущее. Элив смотрела на него голодными глазами. Во рту натекло озерцо слюней, но подойти и попросить она боялась. Ребенок может укусить.