Процент человечности - страница 11

— Хочешь? — девочка протянула Элив что-то в пакетике. Оно пахло как-то необычно.

Элив взяла и аккуратно развернула.

Внезапно раздался неприятный голос женщины:

— Я, значит, на последние деньги покупаю, а ты делишься со всякими модификатами. Не хочешь пирожное — так бы сразу и сказала. Лучше бы собачке отдала!

— Возьмите… — Элив неуверенно протянула сверток обратно.

— Убери свои блохастые руки от моего ребенка! — прокричала женщина. — Ты, Ирис, будешь наказана. Не вздумай кормить всякую шваль на улице… Сейчас она съест пирожное, а в следующий раз подкараулит и убьет тебя. Знаешь, сколько таких случаев было! Быстро пошли! Мы и так опаздываем!

Женщина схватила девочку за руку и куда-то потащила. Второй ребенок прыгал и пел: «Ирис любит модификатов! Ирис кормит блохастых уродов!»

Элив так и осталась стоять, держа в протянутой руке что-то, что злая женщина назвала «пирожное». Почему нужно отдать какой-то собачке? Почему женщина так кричала? Пирожное пахло очень-очень вкусно, и Элив его съела. Съела почти все. Маленький кусочек она положила в кармашек. Может, она никогда уже не попробует такую вкуснятину… А ведь вкуснее его Элив не ела ничего… Пирожное намного вкуснее, чем конфеты или печенье. Но кушать от него хотелось еще больше.

Она вышла на улицу и села на какую-то приступочку. Вокруг ходили люди, обходя ее стороной. В спину кричали:

— Расселась, тварь! Иди работать!

— Где полиция? Почему не следит за порядком.

— Фу! Какая гадость! Не гавкай, милый, а не то она тебя укусит! Все они ненормальные!

Прохожие говорили что-то еще, но Элив не слушала.

— Патрик! Вернись в машину! Мама за тобой не успевает! Патрик! Не ходи туда! Там машины! — истерично кричал женский голос, и совсем рядом с Элив пробежал маленький мальчик с белыми волосами. Он бежал прямо на дорогу.

— Остановите ребенка! Кто-нибудь! — кричал женский голос. Женщине было явно плохо.

Элив схватила малыша за руку. Ребенок заплакал и стал вырываться.

— Хосю к папе… Пусти меня! — он стал брыкаться, и Элив уже думала разжать пальцы, потому как тетя может накричать на нее, но тут ребенка подхватили женские руки. Тетя в красивой одежде, с ярко-алыми губами, в больших очках, на высоких тонких иголочках. Одной рукой она схватила ребенка, а другой Элив за запястье и потащила куда-то к машине. Ногти у тети были очень длинными, а стекла у машины черными-пречерными. Тете открыли дверь, и она запихнула туда Элив и малыша, который все возмущался и топал ногами:

— Мама — дура! Мама — злая! Я не хосю с ней лазговаливать! — он смешно скрестил руки на груди и пнул мамину ногу.

— Патрик, успокойся, — нежно сказал мать, гладя ребенка по голове. — Маме больно. Не делай так. Сейчас мама позвонит папе, и мы поедем в магазин. Подожди, мама сейчас разберется со всем, и мы сразу поедем.

Тетя откинулась на сиденье и сердитым голосом сказала:

— Почему дверь была открытой! Я вам мало плачу за охрану? Мой муж вас поубивает, к чертовой матери! Я вышла ровно на минуту и вижу, как мой ребенок бежит под колеса! Никто из вас даже пальцем мне пошевелил! — тетя говорила все громче. Ее красивые красные губы некрасиво кривились.

Элив сидела и глядела на улицу. Странные стекла. Отсюда все видно, а что твориться в машине никто не видит!

— Милый, — тетя говорила сама с собой. — Ты не представляешь, Патрик только что чуть не угодил под машину… Я вышла только на минуту… Когда ты отъехал… Его остановил модификат… В машине… Надеюсь, никто не видел… Слушаю… Хорошо… Привезу… Ага… Нет, никто не видел… Не думаю… Я уверена… Если что, замнем скандал… Поняла… Что?… Машину?… Присылай… Я сама ее не повезу… Все… Целую.

Тетя дала какие-то бумажки мужчине, сидящему на переднем сидении, и он вышел. Потом вернулся с каким-то пакетиком…

— Ты откуда? Покажи руку! — женщина повернулась к Элив.

На руке у Элив были какие-то цифры.

— 79. Не работаешь. Говорить умеешь?

— Да… — промямлила Элив.

— Сейчас приедет машина. Тебя заберут. Отвезут в общежитие. Никому ничего не рассказывай. Поняла? — недовольным голосом говорила женщина.

— Я вас поняла, — тихо-тихо сказал Элив.