Прокламация и подсолнух - страница 33
– Кто б им дал в общей спальне-то курить, – хмыкнул Йоргу над ухом Симеона. – А складно мальчишка врет!
– И хвост распускает – чисто павлин, – согласился Симеон. – Обломать бы немного, а то как бы от чванства не лопнул.
– Обломаем, – пообещал Мороя вполголоса, заслышав разговор командиров. – А что, капитан, ты решил мальца у нас оставить?
– А куда его девать?
– И то верно, – согласился Мороя. – С таким норовом пропадет ни за грош.
А Штефан, приковав всеобщее внимание, разливался соловьем:
– Ну, я момент долго выгадывал, уж думал, не успею до конца отпуска. Но повезло: за дядькой под вечер какой-то адъютант русский явился, он скрутился быстро и уехал. А трубку на столе оставил. Я ее и прибрал. Дядька все равно потом вспомнить не мог, где он ее оставил, и запасная у него была... Ну, привез в Термилак, и выкурили мы ее с Лайошем на пару...
– Взатяг? – ехидно осведомился кто-то.
– Да мне тринадцать было, а Лайош и того младше! Откуда ж нам было знать, что трубкой-то не затягиваются?! – развел руками Штефан. – Всю ночь потом блевали, Лайошу вовсе худо было, я уж думал за доктором бежать, но обошлось как-то. Хотя дежурный офицер все равно с утра неладное учуял, когда мы на построение выползли зеленее травки...
– Гауптвахта? – усмехнулся Симеон.
– Да уж не без этого, – Штефан фыркнул. – Восемь суток на хлебе и воде. Зато трубку так и не нашли. Я больше всего боялся, что найдут – надо ж было дядьке-то ее вернуть...
– Ну? И вернул?
– Вернул! – гордо ответил Штефан. – Мы ж не крали, а одолжили попробовать!
Пандуры уже на середине рассказа посмеивались, а после этой фразы так и вовсе едва не повалились от хохота.
– Одолжили! Ой, сопляки! Цельную разведывательную операцию провели!
– Ну, уморил! И это ты неделю ходил кругами, чтобы трубку свистнуть?
– И эти паршивцы еще и затягивались! Ой, мало восемь суток!
– А дядька-то чего? – полюбопытствовал Мороя, отсмеявшись. – Выдрал, поди?
Штефан потупил хитрые глазищи и вдруг невольным движением потер затылок.
– Да нет, обошлось... Сказал – хорошо, что насмерть не потравились, дуралеи. Табак-то крепкий был, навроде этого. Зато потом, когда мне отпуск давали, с собой везде брал, когда можно было. Мол, меня без пригляду оставлять – себе дороже, – он тяжело вздохнул, потом снова усмехнулся и подытожил: – Но вот с тех пор закурить и в мыслях не было. Гадость же редкостная!
– Видать, с тех пор у тебя на табачок и нюх прорезался, – фыркнул Йоргу и наклонился к уху Симеона. – А что, капитан, ты про дядьку-то у мальца выспрашивал?
– Спрашивал, – тихонько ответил Симеон. – Пропал где-то.
– Это с чего вдруг у нас бояре-то пропадают? – усомнился Мороя. – Если тот дядька по заграницам разъезжал да с иностранцами знался, это как же он высоко сидел?
– Помолчи, – одернул его Симеон. – Родичи этого Штефана сидели так высоко, что недавно полетели красиво. Вспомни, под заговор еще и двух австрияков казнили, вот тебе и Вена... Надо мальчишке это знать?
Мороя поглядел на сияющего от гордости Штефана с жалостью.
– Эх... Да и нам, может, не знать спокойнее будет. Так-то мальчишка как мальчишка, мало ли прибивалось? Вон я Гицэ в войну сопли вытирал, а нынче...
– А нынче твой Гицэ невесть где шляется и подолы девкам обрывает, – буркнул Йоргу. – Ладно хоть, в караулы выходит исправно! И Макарке потакаешь, разбаловал, как щенят!
– Это я-то?! – возмутился Мороя, но Симеон хмыкнул, вытаскивая из-за спины подсолнух:
– Ладно, сегодня не грех и побаловать. Глянь-ка сюда, Штефан! Я у этого ушлого грека для тебя нарочно мешок стребовал, раз уж ты курить не любитель, а нас табаком на месяц вперед обеспечил! Сам-то ты не подумал.
Парнишка сощурился на подсолнух, подумал некоторое время и внезапно ответил:
– Я не вас табаком обеспечивал, а за исполнением закона следил.
Пандуров будто холодной водой окатили.
– Что он сказал?.. – угрожающе начал кто-то, но капитан тотчас поднял руку, и все затихли, предвкушая зрелище.
– За исполнением закона, значит? – переспросил Симеон. – Ладно! А что, ты по закону влез к нам под руку? Может, у тебя право есть подорожные проверять и телеги досматривать?