Провинциальный вояж - страница 17

Этих самых ковенант, сиречь дополнительных условий, триггеров, обеспечений и поручительств насчитывалось в первых версиях около десяти, но по мере продвижения к заветной цели их число выросло чуть ли не вдвое. При нарушении любой из кредитных заповедей полагались суровые штрафы вплоть до расторжения и конфискации залогов.

Во время обеда в ресторане Хуторок на Днепре я обратил внимание шефа на казавшуюся несправедливой позицию потенциальных инвесторов:

— Такое чувство, что эти Франклины нам ни на грош не верят и специально вгоняют в нарушение чертовых ковенант. Мы ж, как пить дать, что-то не выполним, а они все новые и новые навешивают. Я считаю, нужно приостановить переговоры, поискать альтернативные варианты, сейчас куча фондов бегает по рынку, не знает, куда миллиарды пристроить, и с гораздо менее людоедскими требованиями.

— Вот давеча очередную сделку закрыли, опять Пепсико соковую шарашку купила, на этот раз здесь, в Украине. Судя по прессе, совсем спятили америкосы, мультипликаторы к прибыли выше только у Амазона.

— А вот еще в Коммерсанте про российских алкоголиков из Сибири статья, тоже на IPO идут, Реник размещает, поищу у друзей материалы.

— Встречались мы как-то с русскими водочниками, — задумчиво промолвил начальник, обмакивая в густую домашнюю сметану вареник с картошкой. — Мутные типы, трындец. Думали завод купить у них для выхода на российский рынок. Передумали. и слава богу. Им через месяц налоговая впаяла штраф миллиардный, в итоге всю шарашку обанкротили, открылись только через два года под новой вывеской.

— В России вообще странная тема, три-четыре года максимум живет алкогольный бренд, потом банкротство или просто сливаются, и по новой. Видимо, с налогами, спиртовиками и кавказским криминалом нечисто, к тому же качество не выдерживают совсем.

— Не то что мы, последние пять лет марку держим, не снижаем уровень, хотя бывало, государственные спиртозаводы руки выкручивали…

— В общем, нужно хорошо обмозговать, — продолжил я. — Спрос большой, не стоит сразу бросаться к первым встречным банкирам средней руки. Пробежаться по рынку, устроить конкурс женихов, с таким приданным, как наш завод, отбоя не будет.

— У меня тут все контакты собраны: Тройка, Ренессанс, Голдманы, ЮБиЭс швейцарский. Полечу в Москву, назначу встречи…

Шеф был настроен философски:

— Ты же этих Франклинов и рекомендовал, что не так? Нормальные ребята, сладкие, деньги дают. Я бы на их месте тоже переживал, гы-гы, вопросы задавал, перед тем как с сотней зеленых миллионов расстаться.

— Главное — получить бабки. А там посмотрим. Если начнут ерепениться, займем оборону, ничего эти додики не сделают. На завод они не сунутся, тут им мигом разъяснят, где раки зимуют.

— Прорвемся, короче, не ссы. Процент сказочный, главный дал добро, так что копаем дальше, не отвлекаемся.

— А по поводу альтернатив, на вот, приглашение, сходи завтра на конференцию в Киеве, опять про IPO, я уже задолбался, сто раз ходил, толку никакого, пустая трата времени и денег — возьми визитку, скажешь, вместо меня. Только подверься в бухгалтерии, чтобы счет оплатили…

***

Далеко за полночь я боролся с бессонницей в гостинице Салют. Рабочая Нокиа лежала в углу на зарядке и вдруг разрезала тишину характерным рингтоном, от которого за время провинциальных странствий у меня выработался нервный тик.

Звонили с незнакомого украинского номера. Я подождал с полминуты и таки нажал на зеленую кнопку:

— Рома, Ромочка — это ты? Ответь, пожалуйста, Рома. — Женский голос на другом конце вмещал вселенский ужас и смятение.

— Пожалуйста, ответь, почему ты не на связи, нам из банка звонят не переставая, с работы приходили…

— Простите, это не Роман, вы ошиблись номером, — опешил я.

— Ой, а где он? Позовите, умоляю, это важно, вы должны мне помочь, — продолжала причитать незнакомка.

Я еще раз извинился и повесил трубку, но аппарат тут же затрезвонил снова — голос продолжал всхлипывать и канючить.

Наглухо отключив телефон, я повторил попытку уснуть, на этот раз успешно.

Всю оставшуюся ночь мне снились кошмары: Остапюк, парящий в ночном небе над Киевом на борове-Бравермане; мертвая клофелинщица, встающая из раскрытого гроба, превращаясь в бывшую; Жанна, в пароксизме страсти сосущая кровь из моей шеи; полуразложившийся тарталеточник, тянущий червивые культи и плюющий черной ядовитой слюной; эротично отплясывающий у стойки в Пропаганде банкир Криворучко и прочая чертовщина.