Путешествие Феди Карасика - страница 32

«Словно в сказке, — удивился Карасик. — Только подумал и — пожалуйста!» Он взял швабру из рук матроса и попробовал ею двинуть по полу. У матроса это получалось легко и даже как-то лихо. А Федя весь натужился, чтобы сдвинуть с места мокрый, насыщенный водой хвост швабры. И палка была великовата для Карасика.

Видно, он задел ей Циклопа, Он догадался об этом, когда услышал, как тот рявкнул:

— Эй, ты! Уши вырву и сопли красные пущу!

Чего он возненавидел Федю, этот рыжебородый? Место его занял, а еще кричит!.. Наверно, злой он человек: цыгане-то сюда к нему ни разу не подходили. И даже Ольга — дочь ни разу не была. Наверно, запретил. Странно это! Карасик отвел конец палки в другую сторону и провез хвостом швабры вдоль прохода между полками. Получилась мокрая длинная полоса чистого пола. Теперь еще усилие, чуть в сторону и назад, и снова вперед.

— Во, молодец! — похвалил, увидев со своей верхней полки бывший солдат. — Слушай, дай-ка я попробую.

У Владимира Сергеевича куда ловчее получалось, ему, наверно, приходилось и раньше иметь дело со шваброй.

Но вернулся матрос.

— Ну, помощники, отдавайте швабру, — сказал он. — Побаловались — хватит.

Тут до Фединого слуха и донеслось:

— Приготовьте билеты, граждане.

А Федя-то забыл, что он теперь безбилетник!.. Что делать?

Схватив с полки полотенце, Федя, не спеша, солидно, чтобы не разгадали его умысла, направился в противоположную от контролера сторону. В умывальнике он пробыл минут десять, а когда решил, что контролер уже прошел, направился обратно. Однако на свое место Федя сразу не попал. Оказалась открытой железная дверь в машинное отделение, и он, конечно, прирос к ней, как завороженный.

Машинное отделение — это, как если бы — пароход в разрезе. Где-то, в какой-то книге или журнале, он видел похожее… Вообще все, когда в разрезе, открывается неожиданно сложной картиной… И теперь: сколько разных ручек, колес, котлов, цилиндров! Все огромное пространство машинного отделения занимали «внутренности» парохода. Особенно Федю поражали большущие, словно руки, шатуны. Они были, как живые существа, или, вернее, принадлежали живому существу: двигали локтями с такой грозной силой, так серьезно, надежно, что забывалось их стальное происхождение. Это они, захватив накрепко в кулаки широченный вал, крутили его и крутили, заставляя вращаться колеса. Постоянный гул, которым наполнен весь корпус парохода, это от них, от этих рабочих рук-шатунов. Смазанные щедро маслом, они трудились, толкая пароход, на котором ехал Федя, вперед, против течения, к городу Горькому.

Отвлекаясь от машин, Карасик размечтался, вспомнив передачу по телевидению про роботов: «Вот бы своего робота сделать!»

— А ты вон это читал? — услышал вдруг Федя голос над собой. — Вон там… — Бывший солдат стоял рядом и указывал на металлическую доску:

— Значит, наш пароход еще молодой, — обрадовался Федя.

— Для парохода он далеко не молод, — возразил солдат. — Молодым по годику, да по два, а то и того меньше. Наш против молодых дизель-электроходов — древний старикашка.

— А где этот Сормовский завод?

— Вот чудак, да в Горьком же!

Ну и что, если Федя не знает? Он и не обязан все знать. Через пять лет закончит учебу в средней школе, поступит в университет, выучится на инженера…

Федя уже давно решил, что он будет инженером. Правда, пока что он не знает, каким именно инженером, но это не беда, потом выберет профессию. Инженер — в Федином представлении — самое высокое самое ученое звание, и это — главное… Вот тогда уже Карасик все будет знать, абсолютно все, и ни один вопрос не застанет его врасплох. И про космос, и про эту… как ее… кибернетику. И еще про полупроводники…

Бывший солдат ушел куда-то, а Федя стоял возле машинного отделения и смотрел, как неустанно, в заданном ритме крутят вал стальные руки-шатуны.

Между многочисленных металлических колесиков, цилиндров, трубок с тряпкой в руках не спеша похаживал совсем маленький рядом с большущими шатунами человек. Трудно было поверить, что вся эта махина подчиняется ему, стоит человеку повернуть один какой-нибудь рычаг, крутнуть ручку, и все остановится.