Пятисотлетняя война в России. Книга первая - страница 68

Именно в эту зловещую паутину, опутавшую страну, полетели из Москвы инструкции, разъясняющие смысл объявленного террора:

«Мы не ведем войны против отдельных лиц. МЫ ИСТРЕБЛЯЕМ БУРЖУАЗИЮ КАК КЛАСС. Не ищите на следствии материала и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который вы должны ему предложить, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом смысл и сущность „красного террора“».

Но смысл был гораздо глубже, нежели это было возможно вместить в казенный текст официальной инструкции. «Для расстрела нам не нужно ни доказательств, ни допросов, ни подозрений. Мы находим нужным и расстреливаем, вот и все», — учил своих подчиненных Дзержинский, явно давая понять, что мероприятие надо рассматривать гораздо шире, чем простое уничтожение «богатых классов». Речь шла о всем народе вообще.

Параллельно с объявлением «красного террора» издается знаменитый «Приказ о заложниках», гласящий: «…из буржуазии и офицерства должны быть взяты значительные количества заложников. При малейших попытках сопротивления или малейшем движении в белогвардейской среде должен применяться безоговорочно массовый расстрел».

Террор сразу же принял формы разнузданной и кровавой бойни. В стране на долгие годы закладывался тот страшный и многогранный беспредел, подобия которого вы не найдете во всей предыдущей истории Пятисотлетней войны, чьи плоды мы пожинаем сегодня. Но если посмотреть с другой стороны, то «красный террор» был просто очередным финансовым мероприятием большевиков, изнывавших от того, что на руках у населения остались кое-какие деньги, еще не оприходованные «народным» банком и наркомфином.

По ночам во все квартиры, населенные лицами, имевшими несчастье до революции числиться дворянами, купцами, почетными гражданами, адвокатами, офицерами, а в данное время «буржуями», врывались вооруженные с ног до головы большевики, производили тщательный обыск, отбирая деньги и ценные вещи; вытаскивали в одном носильном платье жильцов, не разбирая ни пола, ни возраста, ни состояния здоровья; иногда даже умирающих тифозных сажали под конвоем в приготовленные подводы и вывозили за город. Часть, в основном молодых и здоровых мужчин, расстреливали на месте, остальных распихивали по тюрьмам и концлагерям, молодых женщин насиловали и часто затем убивали.

Имущество «буржуев» конфисковывалось якобы «для раздачи рабочим». Но что получили рабочие тогда, когда массовые расстрелы бастующих уже бушевали по всей стране, и что они получили позднее, говорить не приходится. Золото и драгоценности сдавались (к рукам исполнителей прилипало в среднем не больше 15 процентов), книги, рукописи, талантливые проекты, бесценные архивы — просто　выбрасывались, остальное — частично присваивалось, частично перепродавалось спекулянтам, которых после реализации ловили и также расстреливали, зачастую вместе с покупателями. Все это с теми или иными вариациями происходило по всей стране. Но это был нижний уровень.

Уровнем выше дело шло на более «солидной» основе. Человеку, у которого предполагались хорошие деньги, иногда спрятанные в заграничном банке, говорилось совершенно открыто, что поскольку он подлежит ликвидации в силу своего происхождения, воспитания или профессии и деваться ему некуда, то гуманная власть, наступая на горло собственной песне, все-таки предлагает ему жизнь и свободу с выездом за границу в обмен на ничтожную сумму в 400 тысяч рублей золотом или эквивалент в любой другой валюте. Тех, кто сразу соглашался и указывал место хранения денег и ценностей, расстреливали за их укрывательство; тех, кто упирался, подвергали средневековым пыткам, пытали на его глазах членов семьи, а затем — независимо от результата — расстреливали со всей семьей. Тех же, кто сдавался постепенно, держали в тюрьмах вплоть до 1934 г., потихоньку выжимая из них миллионы.

Но — будем объективны, некоторых и отпускали, ибо суммы были фантастическими, а коррупция уже настолько охватила «рыцарей революции», что они часто были не в силах побороть искус.