Пятнадцать лет скитаний по земному шару - страница 11
В один из вечеров я вместе с другими обитателями гостиницы решил пойти в театр. Хозяйка посоветовала нам в складчину занять ложу; это обошлось очень недорого. Театр был заполнен шумной толпой, но занавес поднялся, и все смолкло. На сцене двигались воины-самураи в старинных доспехах, держали они себя необычайно гордо и напыщенно. Главный герой сделал «харакири» — мечом распорол себе живот. В игре актера было столько горделивого презрения к смерти, что зрители повскакивали с мест, поднялся невообразимый шум, раздались крики одобрения, овации. Потом на сцене появился комический персонаж в клетчатом костюме — американец или европеец. В зале смеялись, а я подумал, что в Японии и театр поддерживает шовинистский дух.
Я помнил, что, уезжая из Николаевска, обещал учителю Любимову написать о школьном воспитании в Японии. Останавливаясь возле школ, я смотрел на резвящихся ребят. В садах и дворах при школах они занимались спортом: упражнялись на турнике, кольцах, играли с мячом. Детвора ежедневно совершала прогулки, шествуя парами с национальными флажками в руках.
Санька-кочегар, а позднее сосед-башмачник предупреждали меня, что не следует приближаться к солдатским казармам или военным складам. Но как-то я, задумавшись, брел по улице и услышал строгий оклик. Поднял голову и увидел солдата, стоявшего около большого серого здания и грозившего мне винтовкой. Конечно, я поспешил удалиться.
Все чаще тревожила меня мысль: что же делать дальше? Многое из того, что вначале восхищало, теперь казалось обыденным. Раздражали полчища комиссионеров, суливших все блага жизни за пару иен. Деньги быстро таяли, а работы все нет и нет. Оставалось только последовать примеру Саньки и двинуться в Шанхай.
В Нагасаки с русского парохода «Муравьев» сбежало трое матросов, веселых и смелых ребят. Мы сговорились всей компанией плыть в Китай.
Мы дождались русского парохода «Рязань», на шлюпке вчетвером подъехали к нему и поднялись на борт. В команде знали о нашем намерении и посоветовали до отхода спрятаться. Вечером, за час до отплытия, я укрылся между досками, сваленными возле спасательных шлюпок. Время тянулось медленно, лежать было неудобно. Но вот началась обычная перед отчаливанием суета. Капитан подал команду, лязгнули цепи. Подняли якорь. «Полный ход!» — донеслось до меня.
Я продолжал лежать, боясь шевельнуться. Слышу — кто-то остановился рядом и поднял доску. Она выскользнула из рук и упала на мою голову. Я вскрикнул, и боцман повел «зайца» на капитанский мостик. Посыпался град ругательств, капитан неистовствовал, топал ногами. Машину застопорили. Вдали виднелся огонек японской шлюпки. С парохода кричали в рупор, чтобы она подошла, но шлюпка удалялась. «Рязань» пошла по курсу.
Рассвирепевший капитан приказал запереть меня в уборной. Боцман повиновался. Вскоре дверь открылась. У порога стоял вахтенный матрос; он пришел меня проведать, принес папиросы и спички, добродушно посмеялся над моим заточением.
В эту ночь я, конечно, не спал, но прошла она быстро. Утром дверь опять открыли, я увидел капитана, двух его помощников, группу матросов и кочегаров. Принесли чашку кофе и хлеба, но я отказался есть.
— Почему не ешь? — спросил капитан.
— Вы же сами кричали — «Заморю голодом!», а теперь говорите — «Почему не ешь?»
— Чего ты ломаешься?
— Я не ломаюсь, но в уборной есть не стану.
Капитан буркнул:
— Ну, выходи!
Взяв у одного из кочегаров мыло и полотенце, я умылся и позавтракал. Капитан с любопытством глядел на меня, приказал снова запереть, но тут же передумал:
— Тебя отведут в каюту, но не шуми! — сказал он.
В каюте уже находился один «заяц» — матрос Степа из тройки, с которой я сговорился плыть в Шанхай. Степу нашли в спасательной шлюпке и ночь он провел тоже в уборной. Остальные двое не сумели спрятаться и остались в Нагасаки.
ШАНХАЙСКИЕ ВСТРЕЧИ
ПОСЛЕ прибытия «Рязани» в Шанхай меня и Степу «сдали» торговому агенту русского пароходства. Он быстро шел по многолюдным улицам города, и мы, глазея по сторонам, едва не потеряли его из виду.
— Давай свернем в сторону, — предложил я Степе.