Рассвет после ночи - страница 14
И первым пошел к выходу, сказав на ходу хозяину дома:
— Супруга товарища Ставридиса и другие гости остаются на твою ответственность. Мы вернемся через час и тогда решим…
Но час прошел, потом второй, а Никос и секретарь не возвращались. Тем временем по радио сообщали подробности переворота, совершенного группой офицеров-полковников. Подчеркивалось, что организаторов заговора поддержали танковые части.
— Теперь вы поняли, Самандос, почему Никосу надо быть в Афинах? — спросила Хтония после долгого молчания.
— Вы думаете, что танкист, о котором говорили рыбаки, может быть среди заговорщиков? — вскочил со стула Самандос.
— И янки-жердь, и этот Пацакис тоже, — убежденно произнесла Хтония.
— Значит, заговор готовили на тех островах?
— Для того чтобы это точно узнать и разоблачить настоящих врагов Греции, Никосу надо поехать в Афины.
— А вы не боитесь? — осторожно спросил парень.
— Боюсь! — с ошеломляющей откровенностью призналась Хтония.
— Тогда зачем…
— Во имя Греции! — последовал ответ.
Появился запыхавшийся и заметно побледневший хозяин дома.
— Поручено срочно переправить Никоса. Попрощаться с вами у него не было возможности. Хтония, о вас мы позаботимся, будете жить у надежных людей. Документы достанем.
Хтония озабоченно спросила у Такиса:
— С Никосом все продумано?
— План хороший. Рыбаки взялись за дело. У них есть каналы связи.
— Надежные?
— Пока драхмы надежные! Можно купить любого чиновника или стража. В Афинах его встречей займется товарищ Седой. Ну, не будем терять время. В центре города очень опасно. Наш дом пока обходят. Наверху денежный мешок живет.
Такие кивнул Самандосу. Тот понял — включил транзистор. Хтония даже привстала от удивления. Голос Никоса. Да, это пел Никос. Что это значит? Заговор не удался? Что происходит в Афинах?
Хтония и Самандос бросились к окну. Танки как стояли на перекрестках, так и стоят. Не дошла команда до Салоник?
Песня оборвалась на полуслове, словно кто-то на радиостанции резко отключил микрофон. В эфире была тревожная тишина. Ну, Афины, говорите же! Вдруг что-то щелкнуло в эфире, и хриплый мужской голос стал сообщать сводку погоды. В Афинах ясно, солнечный день…
— Прямо-таки золотой день! — гневно воскликнула Хтония и стала нервно ходить по комнате. Затем остановилась и медленно начала читать:
Самандос во все глаза смотрел на Хтонию. От стихов у него мурашки побежали по телу, к горлу подступил комок…
— О боже, а мы искали поэта! — воскликнула Хтония. — Вот же они, стихи о буре, о нашей беде… Стихи Варналиса.
По радио передавали музыку. Духовой оркестр играл марш, написанный в честь подвига в Фермопилах.
— Эти заговорщики считают себя наследниками героев Фермопил?! — вскипел от такого кощунства Такие.
Самандос выключил транзистор.
— А Никос пел и будет петь! — убежденно продолжил Такие.
Только сейчас Хтония почувствовала, что очень устала после дороги, бессонной ночи и утренних переживаний, что силы покидают ее. Голос Никоса по радио прозвучал как его привет из Афин, вселил надежду. И вдруг — эти громкие медные трубы. И слова Такиса о наследниках героев. Устала она, очень устала. Бывает, наступают такие минуты, когда ощущаешь слабость, как от сильного удара или потрясения… Сесть бы в машину и вихрем ворваться в Афины. К Никосу, К детям. К друзьям. Встать в ряды борцов-единомышленников. Разоблачить этих негодяев, продавших Грецию. Свободной Греция будет. Будет. Непременно будет!
Силы покинули Хтонию? Она не слышала, как впервые по радио передали имена руководителей военного переворота, каких-то незнакомых полковников. Только поздно вечером Хтония попросила Самандоса опять включить радио. Первое, что они услышали: в Афинах схвачен небезызвестный Никос Ставридис.
И БУДЕТ ДРУГОЕ УТРО
В предрассветный час, когда особенно крепко и безмятежно спится, началась в Афинах тщательно подготовленная сверхсекретная и широкомасштабная операция под кодовым названием «Прометей». Использование имени легендарного героя преследовало цель доказать грекам, что этот переворот совершен в интересах страны, для национального возрождения Эллады, Одним из организаторов военно-фашистского переворота — заговора «черных полковников» был Ясон Пацакис. По его списку были произведены аресты, разгромлены прогрессивные организации. Людей хватали в домах и на улицах, черные автомашины свозили их на олимпийский стадион, превращенный в огромную тюрьму. Но уже к концу дня каким-то чудом вышла в эфир радиостанция, передавшая сквозь истошный рев «спасателей нации» первые слова правды о совершенном перевороте «черных полковников». Были разоблачены тайные встречи заговорщиков с эмиссарами американского ЦРУ, в частности, на острове, который принадлежал Падакисам. Неизвестный молодой грек, назвавший себя рыбаком, говорил в микрофон о том, что он видел несколько раз одного из заговорщиков-полковников вместе с американцем и описал его внешность, точно назвал день и время этих встреч на строго охраняемом острове в Эгейском море. После страстных призывов к сопротивлению зазвучали поэтические строки: