Ребята из Девятнадцатой - страница 12

Фока не расположен был к разговору. Настроение его было подпорчено тем, что обыкновенные слова почему-то обидели человека. Пришивал к старой косоворотке пуговицу, подметал пол обшарпанной щеткой. Делал дело, сердито шевелил губами. Позабыл про Юркино существование. Юрка вышел в прихожую, прикрыл за собой двери. В кухне Галинка чистила картошку.

- Заходи, помогать будешь.

- Чего помогать?

- Плиту растопить сможешь?

- Странный вопрос.

Он взял нож, выбрал сухое березовое полено, крепко зажал его между коленями. Щепал лучину одну лучше другой.

- Оказывается, он... не отец - дядя, - кивнул Юрка на дверь, где находился Фока. Он не решался сказать ей ты, а вы - у него не получалось, не поворачивался язык.

- Оказывается, - ответила она в тон ему, не отрываясь от дела (умеет работать, ничего не скажешь). - А ты зачем с ребятами дерешься? Правду ищешь, да?

Конечно, он обязан говорить ей ты, как она. В порядке равноправия.

- Кто... сказал?

Она показала на синяк:

- А это?

- Ты, Галь, не знаешь Кайму. Ты о нем ничего не знаешь. Тебе и ни к чему знать, кто такой Кайма. - В запале он сказал ей ты, и заметил тогда, когда уже сказал. Все было на месте. Так и должно быть.

- Вон ведь че. Лицо расквасили - и никому не надо знать. Видели его?

- Не одному мне.

- Я приду к вам, в группу, проверю. Придется намазать все ваши физиономии. Вообще возьму шефство над вашими отчаянными головами...

Молчали. Юрка первый нарушил молчанку. С нейтральной темы взял, чтобы не спорить почем зря.

- Я думал, он твой отец, Фока.

- Не похожи разве? - Галинка улыбнулась.

- Ну!.. Ты вон какая...

- Какая, Юр? - простодушно спросила девушка.

Ему надо было отвечать, и тут он почувствовал, что до этого брякнул что-то не то, не так.

- Не знаешь, что ли?

- Не знаю, Юра, скажи.

- Вот пристала! Ну, красивая. Чего пристала?

Галинка смеялась, победительницей смотрела на его нахмуренное лицо.

- Кресало есть? - грубовато спросил Соболь, чтобы не показать неловкости.

- У нас спички.

- Вот те на! - уставился, как баран на новые ворота. - Не знаете, где добыть кресало?

- А спички хуже?

- С луны свалились. Спичка - самая ненадежная штука. Раз и нету ее. Я вам сделаю мировецкое кресало, залюбуетесь.

- Не надо, Юра, я не умею кресалом.

- А Фока на что? Он, старый гусь, все может.

Уверенно, с одной спички, запалил он пучок лучины, дал огню взяться и, отворив дверцу, положил к себе пламенем, чтобы лучше разгоралось при тяге. Подкладывал щепу, сухие поленья, сидя на корточках, щурился на веселый огонь.

- А я тебя видел, Галь, когда ты проходила мимо общежития.

- Больше нигде?

- Кажись, нет...

- Ну и глупо, - обиделась Галинка. - Сам чуть не подрался из-за меня. Везде лезешь драться. Я сразу тебя узнала, хотя разрисованный.

Соболь повернулся к ней: вглядеться пристальней. Поднялся с корточек.

- Так это ты? Та самая?

- А то кто?

- То-то я смотрю... - Он почувствовал, что лицо его горит. Он вспомнил, как загадал на нее, красивейшую из девушек, и она, ничего не подозревая, остановилась возле него близко, и он немедленно заставил себя подойти к ней. Пригласил на танец. Танцевали, но у них ничего не получилось, и он уже больше не приглашал. Боялся смотреть на нее даже издали. Тем не менее, один тип, не кто иной, как Курилович-младший, директорский сынок, плясун в нарядной форме ансамблиста, проходя мимо, грубо толкнул его локтем, за что тут же получил сдачи. В той же монете. Они вышли в коридор, увлекли за собой человек двадцать ребят. Стычки, однако, не получилось. Курилович был не один, Соболь тоже в сопровождении. Разошлись мирно.

Глупо вышло, она же участница ансамбля, та самая. Он не ожидал, что встретит ее у Фоки.

- Пожалуйста, не оправдывайся. Все вы такие, мальчишки.

- Галь, а Галь, - сменил он нарочно пластинку. - Ты говорила, что в ансамбле состоять может каждый, кто хочет.

- Можешь и ты, а что?

- Мне-то ни к чему. А у нас есть Мыльный, его не берут в ансамбль.

- Он что, поет, играет на чем?

- Точно не скажу. Но он хочет в ансамбль, а его не берут.

- Ты в какой группе, Юра?

- В Девятнадцатой.