Религия и социализм. Том I - страница 56

Великий выразитель этого чувства боязни перед безмерным, этой жажды занять в мире свое скромное место и не прогневить богов — Софокл — восклицает устами хора:

Гордость рождает тиранов и многих,

Выше, все выше ведет их к обрыву и в пропасть

Вдруг с высоты низвергает их —

В сети, откуда нет выхода,

В непоправимую скорбь.

Но если этот страх как бы не занестись слишком высоко был душой греческой поэзии, политики, морали, религии, то не проникнут ли классицизм жизнебоязнью? Отнюдь нет. Ни у Геродота с его философией истории, основанной на зависти богов, ни у Софокла, ни у Аристотеля с его «золотой серединой», ни у Эпикура и др. величайших представителей истинно–классического духа нет особенно резкого оттенка скорби, пессимизма. Если стремления к безмерному грек боялся, то он и не любил его. Он любил меру, любовался мерой. Призывая к жизни в границах дозволенного богами, т. е. в сущности законами природы, гигиены и общества, — он не чувствовал тяжести самоотречения, напротив гордился чувством меры, умением установить порядок и добровольно подчиняться ему, как признаком своего превосходства над варварами с их разнузданностью.

Мир — прекрасный порядок, космос. О, если бы сделать таким же устойчивым и стройным и государство. Это мечта величайших мудрецов Греции. Достигнуть величайшего и устойчивого порядка общественных отношений и тогда повиноваться мудрым законам космоса натурального и космоса социального, любоваться миром со своего места, определенного общим порядком, беря свою законную ноту в общем хорале — вот счастье.

Дух классицизма — консервативный дух, глубоко противоположный духу бунта. Классицизм это радостная резиньяция, примирение человека с своею ограниченностью во имя признания красоты общего, т. е. общества (πόλις) и природы.

О невозможность общественного космоса и разбился классицизм. Идейно–кульминационным пунктом его был пифагореизм, о котором мы будем говорить подробнее.

Платон устами Сократа в своем дивном диалоге «Горгий или о риторике» провозглашает «великий, общий и вечный закон гармонии, порядка, красоты, господствующий над всеми частями вселенной и над её целями, почему она и названа Космос. Дело не в том, чтобы жить, но чтобы жить хорошо, т. е. сообразно абсолютным законам блага, справедливости и порядка».

Право индивида на бунт отвергается совершенно, как нечто безобразное. Вообще классицизм антиреволюционен, потому то он и ненавидит тиранию, тирания — неустойчивый порядок: всякий Пизистратид находит своего Гармодия, всякий Критий своего Фразибула. Либеральная конституция, устойчивый компромисс между классами, — вот чего ищет эллинская политическая мысль. Перспективы же вечного технического прогресса, дерзкая мысль провозгласить человека грядущим богом природы, а законы его жизни, коренные желания его воли выдвинуть, как программу труда по пересозданию материального мира — совершенно чужды эллинизму. Они не проскальзывают даже в тех теологических или полутеологических формах, в которые они были облечены в иудаизме и маздеизме.

Итак: отсутствие бунта, как в общественных так и в космических идеалах, покорный человек, добровольно склонившийся. Даже своего Прометея Эсхил сделал добровольно склонившимся в конце концов. Порядок уж есть разум, уже торжествует. Если человек не умеет быть счастливым — тем хуже для него.

Таков дух космизма.

Таким он остался.

Красноречивый представитель позднейшего космизма Ренан учит:

«Умственная культура устраняет веру в сверхъестественное даже на низшем уровне, это несомненно. Но также несомненно и то, что даже на высших ступенях её не уничтожается религиозное чувство в возвышенном смысле. Человек не зависит конечно от капризного господина, по воле которого он жил бы, умирал, процветал или страдал бы. Но он зависит от Универса, который имеет цель и все устремляет к этой цели. Человек существо подчиненное; что бы он ни делал, он обожает и служит. Добродетель заключается в добровольном и радостном служении высшей цели. Зло — это служить без усердия, быть плохим солдатом, который вынужден идти в огонь, как и все, но ропщет при этом на генерала. Мир — есть огромный хор, где каждый должен держать свою ноту. Религия заключается в том, чтобы делать свое дело с песней на устах, чтобы восхвалять бога утром и вечером веселостью, прекрасным расположением духа и кротостью (нетребовательностью)».