Розовая ксандрейка и драдедамовый платок: Костюм - вещь и образ в русской литературе XIX в. - страница 41

Козыри являлись предметом щегольства, и их делали из бархата, шелка, камки, объяри (см.), украшая вышивкой золотой и серебряной нитью, жемчугом и драгоценными камнями.

Козырь, о котором идет речь в повести П. И. Мельникова-Печерского, выполнял совсем другие функции.

После указов Петра I, запрещавших ношение национального костюма в городах, желавшие сохранить традиционную одежду облагались дополнительным налогом. Как упоминал сам писатель в примечаниях к своей повести, козыри раскольников были красного цвета, а спереди пришивался прямоугольный лоскут — значок. Налоги на раскольников за традиционную одежду были выше, чем у купечества, принадлежавшего к официальной церкви и сохранявшего довольно долго национальный костюм.

Козырь.

А. П. Рябушкин. Семья купца в XVII веке. 1896. ГРМ.

В повести другого писателя XIX в., действие которой относится автором к 1723 г., так описывается костюм купца из раскольников: «Карп Силыч, по примеру отца держась раскола, носил платье, предписанное указом для раскольников. На нем был длиннополый суконный кафтан, весьма низко подпоясанный, с четвероугольником из красного сукна, нашитым на спине. В руках держал он с желтым козырьком картуз, который было предписано носить задом наперед» (Масальский К. П. Черный ящик, 1833).

Примечательно, что, хотя имя героя повести Павел, речь, несомненно, идет о художнике Иване Никитиче Никитине (ок. 1690–1742), так как отдельные детали биографии литературного персонажа совпадают с подлинными событиями из жизни И. Н. Никитина — был послан Петром I для обучения в Италию, написал посмертный портрет Петра I и т. д. Дело в том, что профессиональный интерес к искусству первой половины XVIII в. в России проявился довольно поздно, лишь к концу XIX столетия. Тем более достойно удивления, что творчество живописца, заявившего о себе в Петровское время, побудило писателя сделать его героем произведения, изданного в 1833 г.

«На подкладку выбрали коленкору, но такого добротного и плотного, который, по словам Петровича, был еще лучше шелку и даже на вид казистей и глянцевитей».

Гоголь Н. В. Шинель, 1842.

Коленкор — хлопчатобумажная ткань полотняного переплетения, отбеленная и накрахмаленная в процессе отделки. Технические отличия коленкора от мадеполама, зона, шертинга заключаются в толщине нитей утка и основы, которые идут на изготовление ткани.

В цитируемом отрывке речь идет о цветном коленкоре, подвергнутом ещё одной операции — окраске. Коленкоры были только одноцветные — белые или гладкокрашеные. Клей или крахмал, которыми пропитывали коленкор для придания товарного вида, в процессе носки осыпался, и ткань теряла свой глянец.

Художник-баталист В. В. Верещагин (1842–1904), вспоминая свое детство, писал о том, что он ходил «в синей мериносовой, прошитой красным шнурком рубашечке, <…> в белых коленкоровых штанишках… Панталоны накрахмалены и шумят» (Верещагин В. В. Детство и отрочество. М., 1885. Т. 1. С. 3).

Цветные коленкоры стоили несколько дороже и применялись гораздо шире — не только для белья, но и на отделки, подкладки, для церковных нужд. Дочь московского книгопродавца и издателя И. В. Попова так записала в своем дневнике за 1850 г.: «1 апреля. Послано в Новгород, в церковь св. Дм. Солунского, 6 аршин парчи, 15 аршин галуну и 13 аршин розового коленкору» (Попова Е. И. Из московской жизни сороковых годов. Спб., 1911. С. 187).

Для объяснения происхождения слова «коленкор» существует несколько версий.

М. Фасмер рассматривает три из них: «Вероятно, из франц. саlencar „ситец, ост-индская, также персидская хлопчатобумажная набивная ткань“ (с XVIII в.), которое объясняют из перс. Kalamkar… Объяснение русск. слова от франц. calicot „коленкор“, от названия города Калькутта в Индии… оставляет неясным — р в русск. слове» (Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., 1986. Т. 2. С. 289).

Если исходить из технических особенностей производства коленкора, то более убедительным представляется происхождение названия от г. Калькутта.

Коленкор.

Рисунок из журнала «Модный свет» за 1872 г. № 7.