Рудольф Нуреев на сцене и в жизни. Превратности судьбы. - страница 6

Наконец, вещи, которыми больше всего дорожил Нуреев, были всегда при нем в дорожном чемодане: туфли, костюмы и прочие принадлежности, связанные с его жизнью на сцене, с единственным местом, где он, по его словам, действительно чувствовал себя дома. Михаил Барышников красноречиво сказал после его смерти: «Он очень серьезно относился к своему пребыванию на сцене в любом качестве — танцовщика, хореографа, дирижера. Именно здесь он жил. Без этого он не мог представить своей жизни».

В марте 1938 года Фарида Нуреева собрала вещи и с тремя маленькими дочерьми — восьмилетней Розой, семилетней Лилей и трехлетней Розидой — села в транссибирский экспресс, останавливающийся неподалеку от ее дома в маленькой уральской деревушке Кушнаренково, расположенной на полпути между Ленинградом и Сибирью. Ее муж Хамет, политрук Красной Армии, находился на дальневосточной границе России, недалеко от Владивостока.

Фарида неохотно решилась проделать шестидневный путь через Сибирь и российский Дальний Восток. В свои тридцать три года она была на девятом месяце беременности и беспокоилась, как бы роды не начались в поезде. Она помнила о трех маленьких девочках и о том, что вагоны наверняка будут набиты военнослужащими и переселенцами. Ей будет негде прилечь отдохнуть, а детям нечем развлечься. Поезд делал две короткие остановки в день, но мартовский ветер был столь суровым, что мерзли уши, и на улице можно было провести только несколько минут. Она боялась, что ей никто не сумеет помочь, и если что случится в дороге, медицинская помощь едва ли найдется. Это страшило ее больше всего.

И все-таки Фарида очень хотела опять оказаться с мужем и не желала откладывать отъезд до появления на свет ребенка, когда поездка могла обойтись еще дороже. Услыхав от соседей, что в том же поезде отправляются два военных врача и другая семья из их деревни, она пустилась в путь длиной в три тысячи девятьсот миль. Маленькая, хорошенькая Фарида Нуреева с печальными карими глазами отнюдь не была ни слабой, ни нерешительной. Черные, разделенные прямым пробором и аккуратно зачесанные за уши волосы обрамляли ее широкое горделивое лицо, увядшее от суровой жизни.

За десять лет супружества с Хаметом их жизнь необратимо изменили потрясавшие страну бурные социальные и политические события. На протяжении многих поколений семья Хамета работала на земле, и этот образ жизни лишь недавно нарушила революция. При новом общественном порядке амбициозный Хамет сумел найти себе новое применение и с удовольствием променял халат бедного татарского земледельца на форму политрука, открывающую большие перспективы. Продвижение по службе предполагало постоянную смену места жительства, готовность сняться с места в любой момент. Фарида часто неделями оставалась одна, присматривая за маленькими детьми. Но хотя жизнь не позволяла им укорениться, в какую б татарскую деревушку ни посылали Хамета, они жили среди своего народа, в знакомых местах.

Нынешнее путешествие на Дальний Восток означало прощание с прежней жизнью, и, несмотря на успокоительные заверения, Фарида, сев в поезд, не могла отделаться от тошнотворного страха. Она никогда раньше не пускалась в столь дальний путь, а теперь везла детей из относительно безопасной глуши уральских гор в потенциально опасный порт. Она гадала, какую жизнь сможет там обеспечить детям, особенно малышу, которого ожидала с тревогой.

Транссибирский экспресс змейкой прокладывал путь через гористый Урал в Сибирь, мимо сотен одинаковых маленьких городков и деревянных домов. Фарида глядела из окна на покрытые снегом степи, угрюмые сосновые леса и серебристые березы, прерывавшие время от времени монотонную белизну. Тем временем Роза, Лиля и Розида радовались новому приключению, бегали взад-вперед по коридору, с великим волнением исследовали поезд, лишь смутно догадываясь о том, что новый братик или сестричка вот-вот появится на свет.

17 марта у Фариды начались схватки. До Владивостока оставалась еще тысяча девятьсот миль. Соседи позвали доктора, постелили в купе чистые белые простыни. В тот же день Фарида родила мальчика. Услышав первые крики, его сестра Роза пришла в такое волнение, что, перестав обращать внимание на других пассажиров, проходивших по коридору, прищемила руку дверью, и ее всхлипывания смешались с плачем новорожденного. По мусульманской традиции имена детей должны начинаться с той же буквы, с какой начинается имя первого ребенка, и Фарида назвала сына Рудольфом