Русско-польские отношения и балтийский вопрос в конце XVI — начале XVII в. - страница 23

, в основу которого лег представленный русским правительством проект.

Заключение «вечного мира» со Швецией на таких условиях означало отказ для России на неопределенно долгое время от активной политики на Балтике и правовое закрепление посреднической роли ливонских купцов — подданных Швеции в экономических контактах между Россией и Западной Европой[165]. Этот «вечный мир» был вместе с тем признанием того, что, пока существует польско-шведская уния, русское правительство не может рассчитывать на улучшение позиций России в этом регионе. Одновременно стремление заручиться нейтралитетом Швеции говорит о том, что в России на протяжении ряда ближайших лет допускали возможность крупного конфликта с Речью Посполитой[166] и готовы были пойти на большие уступки, чтобы избежать войны с польско-шведской коалицией. Учитывая, что на данном этапе польско-шведских отношений возможность совместного выступления Речи Посполитой и Швеции против России была практически исключена, уплаченную цену следует признать чрезмерно дорогой.

Однако, опасаясь нового обращения польско-литовских феодалов к политике восточной экспансии, русское правительство не ошибалось. Во второй половине 90-х годов господствующий класс Речи Посполитой охватила новая волна экспансионистских настроений. На сеймиках, созванных в начале 1598 г., шляхта обратилась к правительству с просьбами принять меры для возвращения Северской земли[167], а в кругу руководящих польско-литовских политиков шло обсуждение проекта «унии» с Россией, по которому бездетному царю, по-видимому, предполагалось навязать в наследники польского короля[168].

Резкие изменения, наступившие в 1598 г. в отношениях между Речью Посполитой и Швецией, заставили польско-литовских феодалов временно отказаться от своих планов и одновременно открыли для России возможность, уклонившись от ратификации Тявзинского договора, возобновить борьбу за выход к Балтийскому морю.

Заключение Тявзинского мира явилось толчком к обострению внутриполитической борьбы в Шведском королевстве. Теперь, когда прочность восточной границы была твердо обеспечена русско-шведским мирным договором, могущественная оппозиция уже не нуждалась в политической поддержке Речи Посполитой, а следовательно, и не имела оснований для сохранения компромисса, заключенного в 1594 г. с королем Сигизмундом, Осенью 1595 г. съезд представителей сословий в Седёрчепинге провозгласил герцога Карла единоличным правителем государства в отсутствие короля и одновременно запретил католическое богослужение в стране, что было прямым вызовом королю Сигизмунду и его политике. С этого момента борьба партий стала обостряться. К 1597 г. между королем и правителем наступил открытый разрыв, и обе стороны стали готовиться к тому, чтобы разрешить свой спор оружием. Обострение борьбы сопровождалось и географическим размежеванием сил. Если в собственно Швеции герцог Карл сумел подавить оппозицию, то в Эстонии и Финляндии власть по-прежнему оставалась в руках лиц, назначенных королем.

На первый взгляд, в происшедшем конфликте перевес сил был на стороне Сигизмунда: он продолжал оставаться господином богатых владений Шведского королевства на восточном берегу Балтийского моря и за его спиной стояла такая могущественная держава, как Речь Посполитая. В действительности же его положение было очень уязвимым, так как основная масса населения Швеции — широкие слои дворянства, горожане, крестьяне — решительно встали на сторону герцога Карла в борьбе против католической реакции и короля Сигизмунда. Помимо этого основного препятствия на пути к осуществлению своих планов, Сигизмунд III столкнулся с рядом дополнительных трудностей.

Прежде всего Речь Посполитая не стремилась поддерживать своего короля в борьбе за шведскую корону: значительная часть польско-литовских феодалов была не прочь сохранить нейтралитет по отношению к внутришведскому конфликту. Даже если бы Сигизмунду удалось изменить это положение, получив в свое распоряжение значительную армию, то у него не оказалось бы необходимого количества судов для переброски этих войск через море и он не мог бы обеспечить регулярную связь между армией и ее базой. Речь Посполитая в тот момент собственного флота не имела, а весь шведский флот перешел на сторону герцога Карла. В будущей борьбе на его стороне был бесспорный перевес на море. В то время как король Сигизмунд не имел достаточных сил для вторжения в Швецию, герцог Карл с моря мог атаковать заморские владения Шведского королевства.