Санкт-Петербургские вечера - страница 33
> Паскаль, Николь/>90 Боссюэ, Фенелон, Лейбниц>(92) и знаменитый Мальбранш,>(93) который мог, конечно, порою ошибаться, следуя по дороге истины, но никогда с этой дороги не сходил. Я не стану называть защитников другой точки зрения, ибо их имена терзают мой слух. И пусть бы я сам ровно ничего в этом деле не понимал, я бы сделал выбор из одной лишь склонности к хорошему обществу и отвращения к дурной компании.>58>
Представлю вам еще один предварительный аргумент, на мой взгляд, вполне убедительный. Я извлекаю его из гнусных следствий той нелепой системы, которая хотела бы, так сказать, материализовать происхождение наших идей. Полагаю, что ничего более унизительного и гибельного для человеческого разума просто не существует. Ведь именно из-за подобной теории разум лишился крыльев и ползает теперь в грязи, словно пресмыкающееся; из-за нее иссяк божественный источник поэзии и красноречия, из-за нее пришли в упадок все науки о человеке.>59>
Кавалер. Не мое дело спорить о последствиях этой системы, но вот что касается ее защитников, дорогой друг, то, на мой взгляд, наряду с теми, чьи имена «терзают ваш слух*, здесь можно было бы упомянуть и весьма достойных особ.
Граф. Уверяю вас: их куда меньше, чем это обыкновенно полагают. Прежде всего замечу, что множество людей, произведенных в «великие* по воле прошлого столетия, вскоре перестанут быть — или казаться — таковыми. Грандиозный заговор нуждался в их славе — и он сфабриковал ее примерно так же, как делают ящик или шьют башмак. Но эта дутая репутация находится уже при последнем издыхании, и скоро ужасающая посредственность всех этих «великих людей* станет неисчерпаемой темой насмешек для всей Европы.
И к тому же из числа этих «достойных уважения имен* следует исключить действительно выдающихся философов, коих философская секта невпопад причислила к защитникам чувственного происхождения идей. Вы, г-н сенатор, должно быть, помните тот день, когда в книге Кабаниса>(98) «О связи духовного и материального в человеке*>60> мы с вами прочли одно место, где автор без всяких церемоний объявляет Гиппократа и Аристотеля сторонниками материалистической системы. По этому поводу я обратил ваше внимание на две неизменные черты современной ложной философии: невежество и бесстыдство. Люди, совершенно незнакомые с языками науки, и прежде всего — с греческим, в котором они и строчки не способны разобрать, подобные люди, говорю я, осмеливаются цитировать греческих философов и даже выносить
о них собственные суждения! Да если бы Кабанис открыл хорошее издание Гиппократа, вместо того чтобы цитировать из вторых рук или небрежно пролистать какой-то скверный перевод, то он бы увидел, что сочинение, которое он цитирует как принадлежащее Гиппократу, есть отрывок весьма сомнительного происхождения.>61>>62 И здесь не требуется других доказательств, кроме слога автора: последний столь же дурной писатель, сколь ясен и изящен Гиппократ. Впрочем, этот автор, кто бы он ни был, не высказался по данному вопросу определенно. Он ограничился рассмотрением проблемы соотношения опыта и теории в медицине, причем aisthese означает у него именно опыт, а не ощущение>11 Кроме того, я вам с предельной ясностью доказал, что Гиппократа с большим правом
следует относить как раз к защитникам врожденных идей, ибо он был учителем Платона, который позаимствовал у него основные положения своей метафизики.>35
А что касается Аристотеля, то хотя я и не мог тогда представить все необходимые разъяснения, вы не отказали мне в любезности и поверили моим словам, когда я, полагаясь лишь на собственную память (а она меня редко подводит), процитировал фундаментальный принцип греческого философа: «Человек может что-либо познавать лишь опираясь на то, что он уже знает»,>36 — а это само по себе с необходимостью предполагает нечто очень близкое теории врожденных идей.
А если вы вдобавок рассмотрите, что писал Аристотель — с мощью ума и изящной точностью выражений воистину восхитительными — о сущности духа, которую видит он именно в мышлении,>37 то у вас не останется ни малейшего сомнения в грубейшей ошибке тех, кто вознамерился низвести этого философа до уровня Локка или Кондильяка.