Санта–Барбара III. Книга 1 - страница 9

стр.

— Да нет, спасибо, мы доберемся сами, — Мейсон улыбнулся.

В аэропорту как всегда царила суета и суматоха. Звучали голоса дикторов, на разных языках сообщая названия и время вылета, сновали пассажиры. Тут и там мелькали огромные чемоданы с яркими, запоминающимися как поцелуи, этикетками, рассекая толпу прохаживались полицейские. Слышались слова прощания, слова встреч. Вокруг громко разговаривали, смеялись, хохотали, веселились. Высокий негр в яркой шелковой рубахе играл на банджо. Второй танцевал, показывая белоснежные зубы.

Вся эта суета, спешка, шум, захватили Мейсона, закружили, и он забыл о Санта–Барбаре, о своей прошлой жизни. Он уже весь был устремлен в будущее, он был захвачен предстоящим делом.

А Ричард Гордон испуганно оглядывался по сторонам

— Ты что. Дик, кого‑то ждешь? Кого‑то хочешь встретить?

Нет, наоборот, я бы никого не хотел встречать и никого не хотел видеть.

— Ты что, чего‑то опасаешься? Думаешь, за тобой следят?

— Не знаю, Мейсон, не знаю, — прошептал на ухо Ричард Гордон, — у меня такое предчувствие, что кто‑то идет за нами следом, что кто‑то крадется по пятам.

— Брось, Дик, это у тебя просто разыгралось воображение. Если бы что‑то подобное произошло, то я обязательно бы почувствовал.

— Не знаю, Мейсон, но у меня не очень хорошее предчувствие, что‑то скребет на сердце, знаешь, так бывает. Это похоже на то, как в детстве — напроказничаешь и чувствуешь, что это кому‑то еще известно, кроме тебя самого.

— Брось ты, Дик, успокойся, давай выпьем кофе.

Ричард Гордон согласился. Они подошли к стойке и заказали кофе. Но Ричард все равно продолжал оглядываться, и Мейсон заметил, как подрагивают его пальцы с аккуратно обработанными ногтями.

— Дик, кончай волноваться, я тоже начинаю нервничать, — попросил Мейсон.

За его спиной стояла мулатка с маленьким ребенком на руках. Малыш что‑то лепетал, целовал женщину в щеку, размахивал руками, гладил ее по волосам, потом обиженно вскрикивал и начинал плакать. Женщина прижимала его к себе, шептала на ухо, улыбалась, чмокала и пыталась утешить.

Мейсон подмигнул малышу и тот сразу же успокоился и заулыбался. Мексиканка ответила благодарной улыбкой.

— Вы, наверное, волшебник? — с легким акцентом произнесла она.

— Нет, я просто люблю детей, и они мне отвечают тем же.

— Знаете, мистер, он у меня такой непослушный, такой капризный, все ему не так, все ему чего‑то хочется. Я пытаюсь узнать, а он мне не может объяснить. Понимаете, ему уже полтора года, а он еще очень плохо разговаривает.

Малыш потянулся руками к Мейсону. Мейсон вытащил из кармана маленькую сверкающую зажигалку, щелкнул пружиной и малыш громко расхохотался.

— Вы действительно волшебник, у вас так хорошо получается.

Но закончить разговор Мейсону и мулатке не дал Ричард Гордон.

Он взял своего приятеля под руку.

— Пойдем, Мейсон, пойдем, мне как‑то не по себе.

— Ричард, перестань, все в порядке, не волнуйся. Мулатка немного грустно посмотрела вслед Мейсону.

Ей был приятен этот привлекательный мужчина с очень грустным лицом. Но когда он улыбался, его лицо преображалось: оно становилось открытым и радостным. А вот его спутник показался мулатке занудливым и строгим, как пастор.

«Ходить в такую жару в черном костюме, — подумала мулатка, — может себе позволить только очень мрачный человек».

Дик Гордон, отойдя в сторону, положил свой кейс на перила ограждения и нервно забарабанил по крышке пальцами.

— Чего ты нервничаешь? — вновь спросил Мейсон.

— Меня не покидает чувство, что за нами кто‑то следит.

Мейсон огляделся. Но ничего подозрительного не заметил, хотя он буквально ощупал взглядом всех, к го находился от них недалеко. Единственный, кто показался ему немного подозрительным, был мужчина, который сидел с газетой на кожаном диване, бросая поверх нее недовольные придирчивые взгляды. Но тут же к нему подбежал мальчишка, и они принялись весело о чем‑то спорить. Мужчина отложил газету и буквально на глазах преобразился.

— Все это ерунда, — уверенно произнес Мейсон. — Если так боишься, отдай кейс мне.

Дик Гордон опасливо посмотрел на Мейсона.

— Нет, я оставлю его при себе, так мне будет спокойнее.