Счастья тебе, Сыдылма! - страница 33
«Утеплю сарай, буду в нем жить и работать». Но и этот его план рушился: не хватало времени, чтобы приняться за работу. Ни ватная куртка, ни потник-матрац, ни старенькая доха, которую принесла ему Дулма, уже не спасали от холода. По утрам доярки видели, как Иван, скрючившись от холода, лежал на своем верстаке.
— Выносливый мужик! Ведь почти без горячей пищи работает! Да еще как работает!
— Если бы наши, буряты, работали, как он, давно бы подохли как мухи!
— Ему уж под пятьдесят. Жалко человека.
— Тесно у нас.
— А у нас еще теснее.
— Надо бы его куда-нибудь пристроить!
Шабганса, услышав эти разговоры, подошла к женщинам.
— Видит бог: пустите к себе — зарежет. Вещи все заберет и поминай, как звали. Ищи — свищи. Украл же мое мясо. Он, он украл. Точно знаю. Пусть председатель либо бригадир устраивают ему жилье. Найдут — уедет от нас. Все к лучшему!
Пугливые доярки долго толковали об этом, да так ничего и не решили.
А Иван тем временем сильно простудился: насморк, кашель — жалко смотреть. Узнал об этом бригадир, привез старую бурятскую войлочную юрту, сбросил с телеги:
— Бабы, а бабы! Поставьте плотнику юрту. Да поживее!
Пока женщины собирались, вытащил из кармана бумажку (тридцатку или сотенную — я не разглядел), передал Ивану, протянул ведомость. Иван расписался, бригадир уехал.
Доярки побросали свою работу, собрались юрту ставить. Иван взял край бокового войлочного намета и остановился — смотрит на женщин, ждет, пока подскажут, что дальше делать. Краснощекая подозвала его к себе, дала большой деревянный круг со множеством дырочек — не меньше сотни их. Потом поставила высокий табурет, велела Ивану взобраться на него и высоко держать круг. А доярки растянули шесть боковых решеток, поставили их вокруг Ивана — он стоит с поднятым колесом-кругом, — связали решетки веревочками, сплетенными из конского волоса. Потом взяли прямые строганые палки длиною примерно метра два и заостренными концами стали втыкать в дыры круга, что держал Иван, а противоположные концы палок вставили в специальные петли вверху боковых решеток. Каркас готов, Иван спрыгнул с табурета. Три доярки подняли боковые войлочные наметы, обтянули ими стенные решетки.
Двое мужчин — Иван и я, конечно, — вместе с двумя доярками отряхнули пыль и копоть с двух верхних войлочных наметов и накрыли ими юрту вверху, над решетками. Вот жилье и готово.
Доярки разошлись, а Иван быстро и ловко сложил в середине юрты небольшой очаг из целых кирпичей и обломков, которые удалось найти на ферме. Потом он вогнал в землю четыре толстых кола, доски настелил сверху — получился топчан. Положил душистого сена, накрыл мешковиной и края прибил гвоздями намертво. Толстое березовое бревно расколол вдоль и прибил в головах — подушка. А вечером затащил в юрту верстак и поставил в правой половине. Теперь ему никакие забайкальские трескучие морозы не страшны. Обрезков и стружек для печки полно! Никогда мне не забыть повеселевшие глаза Ивана, когда он осматривал свое новое жилье, свою мастерскую.
Следующий день выдался теплый и солнечный. После обеда, вернувшись из школы, направился я к Ивану. Он сразу и не заметил меня — сидел какой-то невеселый, погруженный в свои думы. А я стою возле и думаю: «Наверно, вечные воды Волги у него в крови. Воспоминания о родной великой реке не дают покоя его сердцу — потому и задумался, тоскует. Или огорчила его уродливость нового жилища — старенькой юрты? Не сравнить, конечно, с высокой русской избой. Или не с кем ему обмыть свое новоселье? Ведь деньги у него есть, бригадир привез».
Иван заметил меня, поднялся с порога:
— Слушай, друг, сделай милость — надо четыре ямы вырыть под столбы — стайку будем расширять. Будь другом — помоги. Там и колышками размечено, где копать…
Я согласился.
Он, довольный, прикрыл дверцу юрты и направился пешком к центру колхоза, не по дороге, а напрямую. Я следил за ним. Он поднялся на сопочку, на самой макушке которой одиноко стоит похожий на сироту хайла-асан[25], и скрылся с другой стороны…
Я работал изо всех сил, но до сумерек успел выкопать только три ямки под столбы, а четвертую не закончил. Уставший, пришел домой. Слышу — кричит одна из доярок: