Счастья тебе, Сыдылма! - страница 67

Да, Балма теперь будет молчать, долго будет молчать. Она с малых лет такая. За молчаливость ее и скромность, за трудолюбие и терпение не могли ею нахвалиться все старики и старухи в Белой степи, и когда она совсем юной была и в годы войны, когда бросила ученье и работала упорно и неутомимо там, куда посылали. Ни в шумных играх не участвовала, ни в баловстве своих сверстников и сверстниц. И хвалили ее все громче и откровеннее, называли образцом для подражанья. И еще говорили, что тот из мужчин, кто вернется с войны и кому достанется она в жены, будет самым счастливым человеком, счастливым на всю жизнь. И добавляли при этом, что она вся в отца Гамбала, известного мастера тонкой чеканки по серебру, слывшего немногословным и трудолюбивым. Он, казалось, никогда не уставал: днем пас овец, а вечером садился за чеканку. К его маленькому меху и столику с инструментами, которые занимали все свободное место между очагом и кроватью, никто в семье не смел притрагиваться. А серебряные ножи с узорчатой ручкой в украшенных бурятским орнаментом ножнах на длинной цепочке из серебра — изделие искусных рук Гамбала — ценились очень высоко, и каждый мужчина мечтал заполучить такой нож. А как он умел разукрашивать седла — узорчатые бляхи так и сияли в лучах солнца! А серьги, кольца, табакерки! От заказчиков не было отбоя, к нему приезжали со всей Агинской долины и готовы были ждать своей очереди хоть год, хоть два. И ждали. Приняв заказ, Гамбал всегда говорил, к какому дню сделает, и выполнял точно в срок — иногда про сон и еду забывал. И никто никаким образом не мог уговорить сделать одну вещь раньше другой. Даже если заказчик раньше приезжал и ходил каждый день, умоляя ускорить исполнение, — он просто не разговаривал с назойливым пришельцем. «Каждое слово Гамбала стоит рубль», — говорили о нем улусники. Он мог сутки, неделю не проронить ни слова — если в этом не было надобности. Мать Балмы, может быть, когда-то и была словоохотливой женщиной, но теперь даже со своими подругами разговаривала коротко и деловито; три-четыре слова — и конец. Ну, а уж дома при Гамбале Махатма и вовсе не разбрасывалась словами. И если ее рассказ затягивался больше чем на минуту, Гамбал бросал в ее сторону строгий взгляд, и она тотчас прикусывала язык, а зашедшей поговорить подруге махала рукой — потом, мол, договорим.

Их сын Доди был общим любимцем — единственный сын. Раньше в бурятских семьях, как правило, детей делили на папиных и маминых, а тут делить было нечего. Зато когда почти через двадцать лет родилась Балма, то отец просто не отходил от нее, как будто отделив жене двадцатилетнего сына, а уж какая тут радость; ни на колени его не возьмешь, ни на шею не посадишь. Такая дележка имела свою причину: Доди очень походил на мать, а дочь вся в отца пошла. С юных лет она гордилась своим отцом — уважаемым в улусе человеком, восхищалась его немногословием и трудолюбием и во всем подражала ему. Может быть, этим можно объяснить ее молчаливость, а может, молчанием Белой степи — здесь прошло все ее детство, лет с семнадцати начала она пасти овец, а с ними тоже не разговоришься. И в девичестве избегала она шумных собраний и сборищ. Ее и в кружок самодеятельности комсорг чуть ли не на аркане затащил, когда узнал, что у нее красивый звонкий голос.

Познакомили ее подруги с молодым учителем. Два вечера они провели вместе — и разошлись. На расспросы друзей веселый ухажер ответил: «Скучно же с ней, сидит как каменный идол». Потом она вышла замуж за Бориса, а лет через восемь умерли ее родители. И горе это сделало Балму еще более молчаливой.

В Белой степи всегда предпочитали немногословных женщин. Умные да языкастые не могли стать послушными женами, безмолвными работницами. Семье нужна была хозяйка и мать, умеющая скот пасти, детей рожать, хлопотать по хозяйству. Конечно, хорошо, чтоб и не совсем дурой была, да не это главное. Страшные вещи творились раньше в Белой степи. Бывало, богатые родители женили своего шести-семилетнего сына на взрослой девушке из бедной семьи, даже калым за нее отдавали: нужны рабочие руки, пока «муж» подрастет, она уже этот калым отработает. Случалось, что от такого брака и дети рождались, но только малолетний «муж» тут, конечно, ни при чем. Сколько их, таких невест, в петлю полезло, сколько унижений и побоев они перенесли! Сколько позорных тяжб из-за калыма было, когда оскорбленные родители «мужа» требовали вернуть плату за опозоренную невесту, а у сватьев к тому времени уже ни копейки не оставалось.