Селестина - страница 50

А р е у с а. Охотно, с удовольствием. Иди с богом и за­крой за собой дверь.

П а р м е н о. Прощай!

П а р м е н о. О, что за радость, что за наслаждение! Кому еще на свете так везло, как мне? Кто счастливее и удачливее меня? Какой чудесный дар достался мне по пер­вой моей просьбе! Право, если бы сердце мое могло стер­петь старухины обманы, я бы на коленках ползал ей в угоду. Чем я заплачу ей за такую услугу? О всевышний! Кому расскажу я о моем блаженстве? Кому открою такую тайну? С кем поделюсь восторгом? Верно говорила ста­руха: в одиночку не повеселишься! Радость не в радость, если ею не с кем поделиться! Кого же порадовать моей удачей? А, вот Семпронио вышел из дому! Как рано он поднялся! Достанется мне от хозяина, коли тот уже встал! Вряд ли, это не в его привычках. Но ведь он теперь себя не помнит; стало быть, мог позабыть и старые привычки.

С е м п р о н и о. Пармено, братец, кабы я знал такую страну, где платят деньги за сок, уж я бы постарался туда попасть. Я бы там ни от кого не отставал и подработал бы не хуже других. А ты, лентяй беззаботный, где провел ночь? Откуда так поздно явился? Верно, остался у ста­рухи, чтобы погреть ее или почесать ей пятки, как делы­вал, когда был малышом.

П а р м е н о. О Семпронио, друг мой и больше чем брат! Ради бога, не отравляй мне удовольствия, не приме­шивай свою злость к моему терпению и свое раздражение к моему спокойствию, не лей мутную воду в прозрачную влагу моих мыслей, не смущай мою радость своими завист­ливыми наставлениями и докучливыми замечаниями. Встреть меня с весельем, и я поведаю тебе о чудесах, про­исшедших со мною.

С е м п р о н и о. Расскажи-ка, расскажи! Что-нибудь о Мелибее? Ты ее видел?

П а р м е н о. Какая там Мелибея! Нет, совсем о другой! Да, я люблю ее, и, право, она не уступит никому в изяще­стве и красоте. Не в одной Мелибее заключен весь мир и его прелести.

С е м п р о н и о. Ты спятил, что ли? И посмеялся бы я, да не могу. Выходит, все мы влюблены? Гибнет мир! Калисто любит Мелибею, я — Элисию, а ты из зависти оты­скал кого-то, чтобы потерять и тот жалкий умишко, кото­рый у тебя был.

П а р м е н о. Стало быть, любить — безумие, и я безу­мен и потерял рассудок? Но если бы такое безумие причи­няло боль, из каждого дома неслись бы вопли.

С е м п р о н и о. Вот, вот, сам признался! Я слышал, как ты давал праздные советы Калисто и противоречил Селестине во всем; ты даже предпочел отказаться от своей доли, лишь бы помешать мне и ей. Ну, теперь попался, попля­шешь ты у меня, добра не жди!

П а р м е н о. Нет, Семпронио, подлинная сила и могу­щество в том, чтобы приносить людям пользу, а не вред; главное же в человеке — добрые намерения. Я всегда счи­тал тебя братом. Пусть не оправдается на тебе, упаси бог, поговорка: пустяк может поссорить и лучших друзей. Как дурно ты со мной обращаешься! Не знаю, откуда эта не­приязнь. Не серди меня, Семпронио, не обижай. Пойми, вряд ли кто стерпит подобную издевку.

С е м п р о н и о. Я ничего плохого не сказал; только те­перь, пожалуй, за нашим конюхом очередь, раз уж и ты нашел себе подругу.

П а р м е н о. Ты злишься. Но я снесу от тебя и худшее, ибо ни одна страсть человеческая не длится вечно.

С е м п р о н и о. Да ведь ты еще хуже обращаешься с Калисто, советуешь ему одно, а сам делаешь другое; зачем ты требуешь, чтобы он отказался от своей любви к Мели­бее? Ты все равно что вывеска над постоялым двором: всех она в дом зазывает, а сама на улице остается. Эх, Пармено! Теперь ты увидишь, как легко порицать других и как трудно соблюсти себя. Молчи уж, теперь и у тебя рыльце в пушку. А там увидим, каково тебе придется, раз ты стал хлебать из миски, как все. Будь ты моим дру­гом, ты бы услужил мне, когда было нужно, и поддержал бы Селестину, а не ставил ей палки в колеса на каждом шагу. Да, мутное вино гонит пьяницу из таверны, а нужда и бедствие — притворного друга; подделку ведь сразу видно, едва сойдет позолота.

П а р м е н о. Слыхал я от людей, а теперь и на соб­ственной шкуре убедился — нет в нашей жизни радости без огорчений и тревог. Веселые, ясные и светлые дни сме­няются дождем и мрачными тучами; забавы и утехи усту­пают место печали и смерти; на смену веселью и усладам приходят слезы и смертные муки, и, наконец, за миром и покоем следуют скорбь и уныние. Кто был счастливее меня, когда я шел сюда? А кого ждала столь печальная встреча? Кто познал блаженство, подобное тому, что пода­рила мне Ареуса? А кто был так жестоко сброшен с сияю­щих высот? С кем обошлись так дурно, как ты со мной? Ты не дал мне сказать, что я стал твоим другом, что буду потворствовать тебе во всем, что раскаиваюсь в прошлом, что я получил советы и добрые наставления от Селестины на благо тебе и всем нам. В наших руках и хозяин и Мелнбея, и наживемся мы теперь или никогда.