Село милосердия - страница 8
Напрасный труд, подумал Гришмановский, наблюдая за погрузкой искалеченных бойцов. Внезапно он увидел девчушку. Была она в стеганых ватных брюках, заправленных в сапоги, и длинной не по росту гимнастерке, но выглядела штатской. Только кубики на петличках свидетельствовали об обратном.
— Что у вас происходит, товарищ военфельдшер? — спросил он строго.
Девушка, остановленная на бегу, замерла, стрельнула в него синыо огромных глаз и бойко отрапортовала:
— Так эвакуация же, товарищ военврач второго ранга. Приказ прийшол.
— И куда велено направляться?
— То мне неведомо. Начальство в курсе. — И после паузы, словно спохватившись, представилась: — Военфельдшер Голубь.
Девчонка была маленького росточка, тоненькая, хрупкая. Тридцатисемилетнему Гришмановскому она показалась совсем ребенком.
— Хорошая у тебя фамилия, — сдержанно улыбнулся он. — Голубь — мирная, доверчивая птица. Звать-то как?
— Валя… Валентина Андреевна.
— Разве вам не объявили маршрут движения, Валентина Андреевна? — спросил Гришмановский, глядя на девушку в упор. — Человеку военному положено быть в курсе…
— Может, и положено знать, да не велено всем говорить, товарищ военврач второго ранга. Вон наш главный идет, у него и спытайте.
Главврач, молодой капитан, одетый в пехотную форму, тщательно проверил документы моряка и, удостоверившись, что Гришмановский тот, за кого себя выдает, понизив голос, сказал:
— Госпиталь уходит. Куда двигаться, честно говоря, не знаю. Кругом немцы. Кругом…
— Что же вы решили?..
Главврач опасливо оглянулся и еще тише сказал:
— Не вижу иного выхода… Собираюсь оставить тяжелораненых в инфекционном отделении районной больницы. Я там был, коек, чтобы всех разместить, достаточно. Авось фашисты побоятся заразы и никого не тронут.
Идея Гришмановскому понравилась. В данной обстановке это был, пожалуй, единственно разумный выход.
— А что будет с медперсоналом? — поинтересовался он.
Капитан пожал плечами:
— Некоторых в больнице для ухода за ранеными оставим под видом гражданских. Остальные будут пробиваться к своим.
Главврача позвали, и тот отошел, пожелав Гришмановскому выбраться целым из этой передряги. Валя Голубь, внимательно слушавшая разговор двух офицеров, растерянно сказала:
— Вот беда, вот лихо… Куда ни кинь, всюду клин.
— Вы местная, Валентина Андреевна? — спросил Гришмановский.
— Так точно, товарищ военврач второго ранга. Из Красиловки я Иваньковского района.
— Домой тебе надо, Валентина Андреевна…
— Как это домой? — возразила девушка с обидой. — Я ж призвана в армию с тридцать девятого. Как медтехникум закончила, так и взяли. В освободительном походе участвовала.
— В Западную Украину?
— Так. Фельдшером служила. А вы небось думаете, что я ще дитя?
Гришмановский окинул девушку цепким взглядом: конечно, дитя. Страшно представить, что сделают фашисты с таким юным существом, попадись она в их лапы.
— Может, пойдем дальше вместе? — предложил он.
— Як же без приказу? — удивилась девушка неожиданному предложению.
— Ты слышала, что главврач сказал? Медперсоналу действовать по обстановке, самостоятельно пробиваться на восток. Кругом идут бои, и наши с тобой руки могут многим раненым пригодиться.
Девушка нерешительно переступила с ноги на ногу. Синие глаза по-прежнему смотрели на Гришмановского недоверчиво.
— Соглашайся, Валентина Андреевна, — сказал он. — Времени на уговоры не остается.
— Не знаю, не знаю, товарищ военврач второго ранга…
— Обращайся ко мне по имени. Афанасий Васильевич я. Предлагаю в последний раз — выбираться из окружения вместе. Защитой тебе буду. Решайся, пока зову.
— Може и так, — все еще неуверенно произнесла девушка. — Только…
Он перебил:
— Ну вот что, товарищ военфельдшер, изволь подчиниться старшему по званию. С главврачом я все согласую. — И приказным тоном добавил: — Иди, одевайся потеплее, набери в сумку побольше бинтов и медикаментов. Одна нога там, другая здесь! Бегом!
Обычно Гришмановский был мягок и даже деликатен в обращении с младшими по званию. Но когда начинал говорить безапелляционным тоном, его беспрекословно слушались даже бывалые моряки. На девушку это тоже произвело впечатление. Она хоть и поглядела на него испуганно, но послушно сказала: