Шургельцы - страница 12

Но женщины уже ушли далеко.

Во дворе фермы собралась молодежь. Кроме Ванюша было еще двое парней. Один ростом ниже Ерусланова, плотный, острижен под бокс, — Ягур, гармонист и шутник, всегда веселый. Другой — тонкий, стройный, с длинной шеей и мелкими чертами лица, стеснительный как девушка, малоразговорчивый — Маркел, сын Мархвы.

— Не видели Матвея Капитоновича? — спросил Ванюш парней. Они не успели ответить, подбежала Елвен.

— Он у силосной ямы, — с готовностью откликнулась она. — Доченька, сбегай позови отца, скажи, Ванюш кличет, — обратилась она к Анись.

Анись в этот день пришла на ферму, зачем — неведомо. Сказать бы — для нового человека, так на Ванюша она ни разу не взглянула. Как будто затем только пришла, чтобы не смотреть на него. А он этого не заметил. Одета она была не к месту нарядно: красный плащ держала на руке, обута была в новые блестящие боты.

— Сейчас позову, — сказала она так сердито, как будто ее при всех оскорбили. Она быстро ушла, оставив запах крепких духов. Во двор вошла Унисье, придерживая порванный во время драки рукав, затараторила:

— Иван Петрович, траву привезла, свалила к силосной яме.

— Очень хорошо.

— Конечно, очень хорошо, — перебила Елвен, не в силах сдержать раздражение. — Молодой, да ранний, с чужого двора корм велишь забирать.

Ванюш не ответил. И откуда столько спокойствия у молодого, хоть бы выругался! Молчит и молчит. И откуда такой только взялся…

На берегу Тельцы девчата и парни шутили, пели — далеко было слышно.

— Маркел, ты же спортсмен, верти быстрее, — смеялась Прась, сунув охапку травы в силосорезку. — Крути, Маркел.

— Так нельзя, сил не хватит. Положи травы поменьше.

— Давай вдвоем, — взялась за ручку Сухви.

— Анись, иди сюда. Анись Матвеевна, пожалте. У тебя силы свежие!

Анись разговаривала с ветсанитаром, часто вытирала губы.

— Лишнего не болтайте, — поднял указательный палец ветсанитар.

— Еким Трофимыч, идите на помощь, ждем.

Но тот будто не слышал — снял шляпу, подул на нее, стряхнул приставшие остья, снова надел. Молодежь шутила:

— Откуда взяли эту машину! Скрипит как немазаная телега.

— Нам завещали ее наши далекие предки.

— Да уж наверно…

— Честное слово будущего солдата! По секрету вам, девушки, скажу: мы ее из кучи металлолома в селе Пимурзино выкопали. Это ценный военный трофей.

— Ну да!

— Истинное слово.

— Верно, товарищ механик.

— Я не механик, родные мои, я только масленщик. Выучусь вот, буду механиком.

Ягур взял масленку, стал смазывать силосорезку.

— Сами знаете: намаслишь — и худые лапти будут вкуснее.

— Чересчур маслишь. Мне бабушка говорила: лишнее масло положишь — ослепнешь, — засмеялась Прась. — Хватит!

— Хватит так хватит! Мое дело маленькое — помазал, вытер и в кусты. Верно, Анись Матвеевна?

— Ты что к ней пристал, — оборвали девушки Ягура. — Давай дальше крутить.

— Ну ладно. Начали!.. Только с песней веселее.

Ягур вытер руки широкими листьями лопуха и затянул:

Никто не подхватил. Предложили спеть свою, новую.

звонко запела Сухви.

Молодые сильные голоса поддержали ее. Женщины вышли с фермы, заслушались.

— Как соловей заливается дочь Лизук! — повторяла Плаги-ака, вытирая глаза.

Подошел ветсанитар, взял в горсть нарезанную траву, стал рассматривать.

— Эта трава может повредить желудок жвачной животной.

— От нее желудок не заболит, вот без нее — обязательно, — возразил Ягур.

Ветсанитар присел на корточки и открыл папку. Парни и девушки перестали петь, насторожились. Трофимов, шевеля губами, что-то писал.

— Теперь идите распишитесь, я вам давеча говорил: режьте как можно короче. Актом отмечаю, на себя не беру. Пора, давно пора понять.

Трофимов прочитал акт, старательно выговаривая слова.

— Расписываться не будем, неправильно пишешь. Иди вон с Ванюшем поговори.

— Не о чем мне с ним разговаривать: он администратор, а я специалист.

— Да не мешай ты нам, — рассердились все. — Работаем ведь!

— Поймите вы, вам же хуже будет. Я вас не обвиняю, я силосорезку обвиняю. Я на людей не нападаю и не нападал сроду, я не такой специалист… Бывают такие, которые акты охформляют, а потом привлекают людей к суду, я не такой.