Швед - страница 12

– Ну, пора к табору, Юрко, пустим хлопцев, чтобы напились святой воды и помолились Божьей Матери.

– Идём, Омелько, – отвечал швед, не переставая разглядывать лохматых чертенят, – пусть и наши наймиты погуляют.

Не успели они дойти до возов, как в народе поднялся страшный шум.

– Царь! Царь едет! – послышались крики.

Толпы пришли в движение. И паны, и козаки, и простое поспольство – всё бежало вперёд, оглашая воздух радостными приветственными криками. На колокольне загремел радостный ликующий перебой всех колоколов.

Испуганные шумом, вздыбились и рванулись кони наших друзей. Опрокинули воз и поволокли его.

– Ой, Юрко, лихо будет – закричал Омелько. видя, как кони и повозка общим клубком выкатились наперерез царскому поезду.

Но Юрко не слышал его.

Мигом бросившись в середину дыбившихся и лягавшихся лошадей, швед одним взмахом ножа перерубил недоуздки, привязывавшие их к задку телеги, – Омелько следом за ним уцепился ‘за конские гривы и успокаивал коней.

Рыдваны остановились и сбились вместе.

Пётр Великий порывисто выскочил из рыдвана и – увидев причину задержки – обратился к собравшейся: возле него свите.

– Гетман* жалуется на недостаток людей для сердюцких полков, однако я вижу в здешних местностях много преизрядных людей, для войска годных – хотя бы этих молодцев.

И Государь указал на Юрка и Омелька, быстро и ловко справившихся с взбесившимися конями.

– Ваше царское величество, – отвечал старик с умным худощавым лицом, гетман Скоропадский, – я говорил это в рассуждении запорожцев, просящих службы у вашего пресветлого величества, как людей зело искусных в воинском деле, каковых у меня действительно мало, да и эти молодцы не без того, чтобы не из войска.

Царь нахмурился.

– Запорожцы народ своевольный и легкомысленный. Для пользы государства я разрешаю селить их по слободам для умножения населения, а в войско отнюдь не принимать, а если и придёт великая нужда, то употреблять их только на работы, кроме особливо верных и достойных...

– А что ты, гетман, говоришь про этих, – Пётр кивнул головою на Юрка и Омелька, – то мы сами убедимся, какого полёту сии птицы.

По мановению царской руки Омелько и Юрко были подведены к царю.

Бледный как смерть, опустился Ирих на колени, судорожно комкая шапку.

Рядом с.ним преклонил колени и Омелько.

– Ты кто такой?

– Омелько Кислань, козак Менского куреня!

– Гетман прав, – сердито двинул бровями Пётр Великий, – ну, а ты?

– Юрко Безродный.

Чуткое ухо царя уловило акцент отвечавшего.

– А родом?

– Швед.

– Час от часу не легче, – сурово проговорил Пётр Великий, – что ж, господин швед, из плену бежал?

– Нет, ваше царское величество, в плену я не был, а от своего войска больной отстал и с тех пор торгую с товарищем.

– Ваше царское величество, – бил между тем поклоны Омелько, – за нами нету никакой вины и живём мы только, что царским полкам коней приводим. Вот и сейчас ведём коней на продажу для войска.

Гнев царя улёгся. Государь видел, что перед ним два простые человека, занимающиеся мирным и полезным промыслом. Правда, царь был беспощаден к запорожцам, но это касалось только тех, кто составлял опору Орлика, Гордиенка* и Мазепы, а преследовать и теснить мирный элемент было не в его духе.

Поговорив немного с продолжавшими стоять на коленях Юрком и Омельком, Царь подозвал к себе гетмана и весёлым тоном сказал ему.

– Хотя от бывших запорожцев верной службы нам уповать и впредь нечего, но опасаться великого худа, этих двух – склонясь на твои докуки, гетман, непрестанные о неимении сердюков, разрешаем – яко добро. пристойными людей – записать на службу, дав им немалые на прокормление уряды. Приведи их к крепкой присяге, а господина Шведова, ежели изъявит охоту, то и окрести.

Народ зашумел, заволновался. Царь укатил далее, а Омелько и Юрко продолжали стоять – как одурманенные – на коленях.

Долго не мог дождаться Гнат Трепилец Омелька.

– Что они так задержались, – рассуждал старик, – Харьков не за горами – пора бы и вернуться.

Ивга тоже томилась. Бедная девушка похудала, осунулась и часто ходила с красными от слёз глазами.

Но пришёл конец и их ожиданию.