Следствие… Том 1 - страница 28

Тотчас к нему подбежал высокий, светловолосый, с черными глазами красавец лет двадцати пяти.

— Жан, пойдёшь оруженосцем к Жанне-Деве.

— Слушаюсь, ваше величество, — ответил Жан де Олон и занял место рядом с Жанной.

А Карл уже остановился перед монахом:

— Жан Паскерель, монах. Пристал в пути. Прошу, ваше величество, оставить меня на службе капелланом.

— Хорошо, служи, — молвил и пошёл дальше.

— Ришар. Лучник.

— Стреляешь хорошо?

— Не хуже англичан, ваше величество!

— Надо бы лучше, но служи.

— Жак, слуга господина Жана Меца.

— Служи.

— Хильдерик, слуга господина Бертрана де Пуланжи.

— Ну, хорошо. Служи, служи… Олон! — обратился Карл к оруженосцу Жанны. — Слушай и запоминай. Возьмёшь у меня для Жанны двух пажей: Луи де Кута и Раймона Понтеро; двух герольдов: Мишеля Картуша и Анри Ла-Роша. На моей конюшне выбери для Жанны серого брабансона. Готовьтесь. В Блуа мы формируем новую армию для Орлеана. Последняя наша попытка и единственная надежда.

С правого берега Луары дул ветер.

— Переправу придётся перенести на завтра, — мрачно изрёк маршал Буссак. — Иначе при таком ветре мы потеряем здесь больше, чем под Руврэ.

— Что же делать? Орлеанцы ждут нас сегодня, вон и депутацию прислали, — расстроенно нахохлился молодой Дюнуа.

На берегу стояла группа самых уважаемых граждан города в ожидании решения военачальников.

— То, что Орлеан ждёт подкрепления, и то, что пора снимать осаду, мы знаем, граф, — не поворачивая головы, сказал капитан де Рэ. — Но вы же видите, что переправляться в такую погоду нельзя.

— Да разве дело только в подкреплении и в осаде? Народ и солдаты ждут появления Девы. Весь Орлеан ждёт вас, Жанна! — Дюнуа умоляюще поглядел на девушку.

— Поверьте, граф, я не против того, чтобы сегодня войти в Орлеан, но я не могу оставить армию на этом берегу.

Дюнуа повернулся к Буссаку.

— Давайте тогда переправим хотя бы часть войска с Жанной.

— Я не против, попытайтесь, — ответил маршал. — Сколько у вас крупных лодок?

— Хватит, чтобы переправить сразу тридцать человек с лошадьми.

— Вот и прекрасно, переправляйте Жанну с её свитой.

Когда начали погрузку, ветер с ещё большей силой рванул, погнал волну, обдавая брызгами солдат и лошадей. Пошёл дождь. Жанна ступила в лодку, в которой была её свита. Но подошёл Дюнуа и пригласил её в свою, где находилась депутация Орлеана. Когда Жанна переступила борт баркаса, в природе неожиданно наступила тишина. Дождик прекратился. Ветер сник. Выглянуло солнце. А в тот момент, когда гребцы взялись за вёсла, ветер поменял направление, туго надул поднятые паруса и понёс лодки к правому берегу. Все бывшие в баркасе зашептались и принялись креститься, украдкой тараща на Жанну глаза.

— Это знак свыше!

— Это знамение!

— Символ!

А она, сняв шлем и держа его в руке, подставила лицо заходящему солнцу и весело улыбалась ему.

Следом за Жанной и её отрядом переправилась вся армия.

В восемь часов вечера передовой отряд вступил в Орлеан через восточные — Бургундские — ворота.

Был тёплый весенний вечер. Солнце только-только скрылось за городской стеной в стороне Ренарских ворот, но продолжало ещё поигрывать золотом лучей на шпилях, башнях и крышах.

Многие воины из Орлеанского гарнизона, стоявшие в оцеплении, держали зажжённые факелы.

Появились монахи, встречавшие войско. Они несли кресты и пели псалом Давида:

За монахами шёл юный, с девичьим лицом, но в полном рыцарском облачении паж Луи де Кут. Он нёс развёрнутым белое полотнище. На нём на фоне лилий было вышито изображение Вседержителя в обществе двух ангелов по краям с надписью: «Иисус — Мария».

А следом, на рослом и величественном, светло-сером, гордом брабансоне, затянутая в сияющие латы, ехала сама Жанна.

Рядом, по правую руку, гарцевал монсеньёр Орлеанский, незаконнорожденный сын пленённого бургундцами и удерживаемого в неволе герцога Орлеанского, молодой граф Жан Дюнуа. Всё население города вышло встречать Жанну. На узких улицах была такая давка, что по проходу, оцеплённому факельщиками, едва-едва могли проехать два всадника.