Смелые люди - страница 10

Сержант замолчал. В комнату спустились сумерки. Тихо отворилась дверь. Вошел санитар с зажженной свечой, вставленной в консервную банку.

— Вот вам свет, — сказал он, ставя свечку на табуретку. — А окна мы сейчас замаскируем.

— Принесите пить, — обратился сержант к санитару. Когда тот ходил за водой, сержант молчал. Напившись, он обернулся ко мне:

— Не спите, товарищ? Я вас своими разговорами нс утомляю?

— Нет, нет, говорите!

Я видел, что сержанту тяжело молчать.

— Где же вы потеряли его? — спросил я.

— Наша дивизия, наступая в этих местах, вдруг натолкнулась на сильно укреплённые позиции гитлеровцев, остановилась и решила «прощупать» врага. Два дня тому назад политрук с командиром роты вернулись из штаба полка и вызвали меня и ещё одного солдата к себе. Командир сказал, что необходимо проникнуть в село, занятое Фашистами, и произвести там разведку. «С вами пойдёт старший лейтенант, — добавил он. — Согласны идти или нет?»

Мы вообще не отказались бы от этого задания, а когда узнали, что с нами идёт товарищ политрук, то согласились с радостью. Скоро командир вышел, а политрук стал нам объяснять боевую задачу.

Сержант снова остановился и посмотрел на меня:

— Вы не спите?

— Нет, я с интересом слушаю! Продолжайте.

— Как только смерклось, мы на лыжах отправились в разведку. По пути политрук рассказал, что он в этом селе работал до войны и знает хорошо его расположение. На самом деле, он вел нас уверенно. Ночь выдалась хорошая. Падал снежок, скрывая нас, как пеленой. Сначала мы шли по оврагу, потом, выйдя из него, стали обходить село далеко справа. Хотя мы и сделали большой крюк, но миновали наиболее опасные места и часа через три подошли к селу с тыла. Крайний домик с небольшим двором был до самых окон занесен снегом. Здесь было тихо, а со стороны фронта слышалась редкая ружейная и пулеметная стрельба. Мы нашли калитку, и политрук стал открывать её. «Побудьте здесь», — сказал он. Мы ему говорим: «Товарищ старший лейтенант, разрешите, мы пойдём вперёд», а он — «Молчите и ждите меня».

Скоро он вернулся и сообщил: «В избе никого нет. но я слышал разговор. Кто-то здесь прячется».

И он приказал нам осторожно следовать за ним.

Войдя в сени, мы заметили светлую полоску в дальнем углу. Подходим ближе и слышим глухие голоса: один женский, другой детский. Доносятся они из-под пола. Мы хотели подойти ещё ближе, но свет погас, стало тихо. Тогда замполит нагнулся, нащупал дверцу погреба и негромко сказал: «Акулина Федоровна, не бойтесь! Помните учителя, что до войны у вас был. Это — я». Снова засветился огонек. Солдат остался в сенях, а мы с замполитом спустились в погреб. Там между кадушками сидели женщина, старик и мальчик лет тринадцати. Как они все обрадовались! А замполит говорит: «Скоро встретимся по-настоящему, а сейчас нам нужно кое-что узнать здесь. Не знаете ли вы, где стоят у немцев орудия и пулемёты, где их штаб?»

«Я знаю, всё сам видел», — быстро заявил мальчик и стал объяснять. Замполит вынул карту и листок бумаги. Он набросал план села и стал на плане делать пометки. Такие же пометки он нанес и на карту.

А мне говорит: «Понимаешь?». «Да, товарищ старший лейтенант. — отвечаю, — всё понятно». Закончил он, и мы стали прощаться с хозяевами. Я поднялся наверх, а политрук там задержался. Минут пять мы его ждали. Но вот и он вылез и говорит: «Вот вам карта и план, передайте их командиру. А я задержусь здесь, уточню обстановку».

Мы отправились без него. А в следующую ночь начался бой. К утру немцы были разгромлены. Мы заняли село, но своего замполита я там не нашел. А под вечер меня ранило. Вот и всё.

Сержант помедлил немного и со стоном опустился на постель.

Несмотря на боль, я уснул и проспал часов до восьми утра. За ночь в нашей палате прибавилось еще пятеро раненых. Сосед мой еще спал. Санитары принесли завтрак и сказали, что скоро нас отправят дальше в тыл, в полевой госпиталь. Я разбудил сержанта.

В это время открылась дверь, и к нам внесли на носилках ещё одного раненого с перевязанной ногой.

Санитары осторожно переложили его на постель.

Мой сосед повернулся, посмотрел на новичка и вдруг, словно забыв о своей ране, вскочил на ноги и опрометью бросился к нему: