Снежная робинзонада - страница 31

…Закончены последние приготовления, погружено оборудование, продовольствие, звучат последние дружеские пожелания провожающих, и вот уже под колеса машины с шелестом стелется горячий асфальт дороги. Позади предэкспедиционные заботы, обсуждение планов работы, споры, волнения, а впереди сквозь сизую мглу Голодной степи все ярче проступают белые вершины гор.

Теплый встречный ветер треплет разложенную на моих коленях карту. По голубым извилистым линиям рек и коричневому узору гор я стараюсь представить себе, что нам предстоит увидеть. Заманчиво звучат незнакомые названия. На карте очертания реки Аксу напоминают виноградную гроздь, только вместо ягод — ледники. У самых истоков ее синеет небольшое продолговатое пятно — Айкуль (Лунное озеро). Вокруг не обозначено ни троп, ни дорог. Какое оно, это неведомое Лунное озеро, что за горы его окружают, какие ледники нависли на их склонах и залегли в ущельях?

В небольшом таджикском кишлаке Дакат мы перегрузили весь свой скарб на горных ишаков — сильных, выносливых животных, неприхотливых к пище, переносящих любую погоду. Но вот скрылся за поворотом кишлак, впереди долгие дни среди пустынных диких гор.

Перейдя глубокую, каньонообразную долину реки Аксу, мы двинулись вверх по правому берегу. Мутная белесоватая вода реки — один из признаков присутствия в ее верховьях ледников. При своем движении они, словно жернова, перемалывают камни в мелкую пыль — ледниковую муку, которая и окрашивает воду. Местами река текла в узком ущелье с отвесными стенами, которое она прорезала в своих собственных древних отложениях. У самой воды густо разрослись горные тополя, ива, облепиха, выше по склонам темнела арча.

Первый ледник мы обследовали в верховьях левого притока Аксу — Кульсая. Полтора километра мы шли по гигантским валам древних конечных морен. Лед неподвижным каскадом застыл на крутом склоне километровой длины.

Поднявшись на ледник, мы приступили к работе. Одни с помощью гипсотермометра и барометра-анероида определяли высоту, на которой находится конец языка ледника, и высоту расположения снеговой линии, другие фотографировали его общий вид и отдельные части, третьи подробно описывали ледник, отмечая на аэрофотоснимках его контуры, границы снега и льда. Это было нечто вроде практики, так как в дальнейшем работать предстояло группами, по двое. Выяснилось, что язык ледника лежит на высоте 3770 метров над уровнем моря, а фирновая зона, область питания, где скопляется снег, превращающийся со временем в лед, — выше 4000 метров. В прошлом ледник спускался намного ниже, чем сейчас.

Едва мы успели закончить работу, снизу подошло облачное море и захлестнуло нас. Все погрузилось в плотный туман, резко похолодало, на меховых воротниках появился иней, посыпалась снежная крупа с дождем и снегом. В тумане по компасу и карте вернулись в лагерь.

Более интересным оказался ледник в верхней части следующего притока Аксу — реки Джумруд, который мы исследовали втроем: Иван Андреевич, я и Петров. Четырехкилометровый застывший поток льда почти полностью покрыт мореной толщиной до метра. Недалеко от конца языка ледник почему-то расколот огромными поперечными трещинами, имеющими вид ледяных ущелий с почти отвесными стенами высотой до двадцати метров. На дне их небольшие озера и ручьи. Нас удивило отсутствие ледниковой реки. И только в трех километрах от конца ледника мы увидели, как несколько десятков мощных родников, вырываясь из обрывистого склона долины, образуют реку. Это так называемый зарегулированный подземный сток, когда вода течет внутри рыхлых ледниковых наносов. Как мы узнали позднее, такой сток был у большинства аксуйских ледников.

К истокам крупного аксуйского притока Берксу нам пришлось пробираться через девственный арчевый лес. Подлеска в этом лесу не было, редкие травы покрывали щебнистую почву. Словно зубы неведомого чудовища, торчали из-под корней и между стволами большие угловатые камни. Рядом с живыми деревьями стояли мертвые, высохшие от старости или опаленные молниями. То и дело преграждали путь поваленные корявые стволы, похожие то на оскаленную лошадиную голову, то на змею, то на паука, а то уж на вовсе неведомое страшилище. Настоящий заколдованный лес из сказки. Тишина и вечерний сумрак еще более усиливали впечатление.