| Я обманул вас, она ушла, ускользнула от меня сегодня утром, клянусь! |
| Sure, she copped your leather all right. | Конечно, она сперла ваш бумажник, само собой. |
| Up to her old tricks. | Это ее старые штучки. |
| But she did a Dutch on me, you won't find her-" | Но она надула меня, вы ее там не найдете... |
| "We'll see for ourselves." Belden was already pounding up the stairs, and Morgan followed him. | - Мы поглядим сами. - Белден уже топал вверх по лестнице, и Морган побежал за ним. |
| The dust rising from the stair-treads, and Morgan started to choke. | Со ступенек поднялась пыль, и Моргану было нечем дышать. |
| His ears began to hurt, because Belden hammered on the door at the head of the stairs. | И у него заболели уши, когда Белден, поднявшись наверх, замолотил в дверь. |
| "You sure this was the one?" he panted. | - Вы уверены, что были здесь? - пыхтя, спросил сыщик. |
| Morgan nodded. | Морган кивнул. |
| "But it couldn't be-this door isn't locked, it's sealed. | - Не может быть. Эта дверь не заперта, она запечатана. |
| Sealed tight." | И запечатана прочно. |
| Morgan didn't answer him. | Морган не ответил. |
| His head throbbed, and his stomach was beginning to churn, but he knew what he must do. | У него стучало в висках и желудок выворачивался наизнанку, но он знал, что нужно делать. |
| Shouldering the detective aside, he thrust the full weight of his body against the door. | Оттеснив детектива плечом, он всем весом своего тела ударил в дверь. |
| The ancient wood groaned, then splintered around the rotten doorframe. | Старые доски застонали, гнилой дверной косяк треснул. |
| With a rasp of hinges, the door tottered and fell inward. | Петли заскрежетали, дверь покачнулась и рухнула внутрь. |
| A cloud of dust billowed out, filling Morgan's lungs, blinding him. | Взметнувшееся облако пыли ослепило Моргана и заполнило его легкие. |
| He coughed, he choked, but he groped forward and stepped into the room. | Он кашлял, задыхался, но ощупью пробирался вперед и наконец вошел в комнату. |
| The twenty chandeliers were gone, and the twenty carpets and the twenty vanities and the twenty beds. | Двадцать канделябров исчезли, двадцать ковров, двадцать сумочек и двадцать кроватей - тоже. |
| That's because the mirrors hung cracked and broken in their frames. | На стенах в рамах висели треснувшие и разбитые зеркала. |
| Now there was only one of everything-one cobwebbed chandelier, one ragged and mouldering patch of carpet, one vanity whose littered top gave off a scent of dead perfume and musty decay, and one canopy bed with its yellowed hangings mildewed and shredded. | И потому теперь в комнате все было в единственном числе - один затянутый паутиной канделябр, один потрепанный и кое-как залатанный ковер, одна раскрытая дамская сумочка, из которой тянуло запахом мертвых духов, плесени и гнили, - и одна кровать под балдахином с ветхой, пожелтевшей и расползающейся драпировкой. |
| And the bed had only one occupant. | И на кровати лежала только одна женщина. |
| She was sleeping, just as the old man whined now while he peered over Morgan's shoulder. | Она спала, а старичок продолжал хныкать, выглядывая теперь из-за плеча Моргана. |
| Always sleeping, and maybe he'd have to fix her again like he did once years ago. | Он ныл, что она вечно спит и что ему, видимо, придется этим заняться, как уже приходилось много лет назад. |
| Morgan saw that she was still wearing the red garters, but aside from that he wouldn't have recognized her. | Морган видел, что на ней те же красные подвязки, и только по ним сумел ее опознать. |
| One skeleton looks just like another. | Все скелеты похожи друг на друга. |
| "What the hell kind of joke is this?" Beiden wanted to know. | - Что за дурацкие шутки? - подступил к старичку Белден. |
| The old man couldn't tell him, because he was alternately whining and complaining, and then he was weeping in a high, shrill voice-something about the Red Queen and the old days and how he hadn't meant to do it, and he only could awaken her on the nights when Company came calling. | Но тот не мог ответить, поскольку попеременно то скулил, то причитал, а затем вообще расплакался тоненьким жалобным плачем, бессвязно лепеча что-то о Красной Королеве, о старых временах и о том, что пошел на это вовсе не из дурных побуждений, а только ради того, чтобы иметь возможность пробуждать ее ото сна в те ночи, когда надо спускаться по вызову к пришедшему Гостю. |