|
| But, "Company!" the old man shouted again, his face contorted, his voice angry and insistent. "Damned woman," he shrilled. "Sleeps her life away. | - Гость! - вновь заорал старичок, лицо его перекосилось, голос стал сердитым и настойчивым. - Чертова баба! - взвизгнул он: -Готова продрыхнуть всю жизнь. |
| I've had trouble with her before about this. Thought I'd taught her a lesson, but maybe I'll have to teach her again"-and once more he shouted up the stairway. "Company!" | Я думал, что преподал ей хороший урок, но, видимо, придется поучить еще раз. Гость! - снова взревел он, глядя вверх на лестницу. |
| "Send him up." | - Пусть поднимается. |
| The voice was soft, musical, and thrilling. | Голос был мягким, мелодичным, волнующим. |
| The moment Morgan heard it, he knew he hadn't made a mistake. | Едва услышав его, Морган понял, что не ошибся. |
| Crazy old man, crazy old house, crazy errand-but there was the voice, the warm and wanton invitation. | Старик был полоумным, дом - дурацким, поездка - безумной, но в женском голосе были приглашение, теплота и сладострастие. |
| "Go ahead," the little man urged. "Right at the head of the stairs, her room is. | - Идите, - подтолкнул Моргана старичок. - Ее комната сразу над лестницей. |
| You won't need a light." | Свет вам не понадобится. |
| Then he went into his room and Morgan climbed the stairs, feet moving over frayed carpeting, eyes intent on the doorway looming above the landing. | И он ушел в свою комнату, а Морган начал подниматься наверх, ступая по потертой ковровой дорожке и стараясь сосредоточить взгляд на дверях, смутно видневшихся на лестничной площадке. |
| When Morgan reached the door he fumbled for the knob in the darkness, standing there for a long moment as he tried to enter. | Добравшись до них, он потратил несколько мучительно долгих секунд, ища в темноте ручку и пытаясь войти. |
| Quite suddenly the door opened inward, and there he was in the big bedroom, with twenty crystal chandeliers tinkling their welcome, twenty velvet carpets offering cushioned caresses to his feet, twenty ornate vanities spreading a pungent powder-and-patchouli perfume from their littered tops. | Внезапно дверь отворилась, и Морган оказался в большой спальне, где зазывно позвякивали двадцать хрустальных канделябров, двадцать бархатных ковров предлагали ступить на их мягкую, ласкающую ступни поверхность, двадцать раскрытых и небрежно брошенных дамских сумочек испускали пикантный аромат духов и пудры. |
| Twenty great canopied beds straddled the center of the room, and twenty occupants waved him forward. | Двадцать кроватей под балдахинами широко раскинулись в центре комнаты, и двадцать возлежавших на них девушек манили Моргана к себе. |
| The light blazed down on the redness; the rich, reflected radiance of twenty Red Queens. | В-комнате пылал жаркий красноватый свет: мягкое, отраженное сияние двадцати Красных Королев. |
| They had red hair and red lips and red garters and red nipples. | У них были рыжие волосы, алые губы, красные подвязки и багряные соски. |
| Twice twenty white arms opened to enfold him in an embrace that was all illusion. | Дважды двадцать белых рук распростерлись, чтобы заключить Моргана в иллюзорные объятия. |
| Morgan reeled forward through a thousand rippling reflections from the mirrored walls and ceiling, trying to find the real bed and the real Red Queen. | Морган, качаясь, побрел через тысячи зыблющихся отражений стен и потолков, пытаясь отыскать настоящую кровать и настоящую Красную Королеву. |
| She laughed at him then, because he was drunk, and she held out her hand to guide him, draw him down beside her. | Она засмеялась, ибо увидела, что он пьян, протянула руку, чтобы указать ему путь и усадила рядом с собой. |
| And her touch was fire, and her mouth was a furnace, and her body was a volcano gushing lava, and the mirrors whirled wildly in a long red dream of laughter and delight. | Ее прикосновения обжигали, рот пылай огнем, тело походило на поток вулканической лавы - и зеркала бешено завертелись в багровом сне смеха и наслаждения. |
| He must have put on his clothes again and tiptoed downstairs around dawn; he couldn't remember. |