Сталин и КПГ в преддверии гитлеровской диктатуры (1929—1933 гг.) - страница 7

.

Однако предположение о массовом отходе рабочих от реформизма оказалось преждевременным. Это видно из стенограммы заседания в организационном отделе ИККИ, состоявшегося в конце февраля — начале марта 1931 г., где затрагивался вопрос о перспективах нового союза. О. Пятницкий, возглавлявший орготдел, заявил: «Наша задача — во что бы то ни стало добиваться уменьшения численного состава реформистского профсоюза. 2 тысячи человек переведены нами в наш берлинский союз металлистов от реформистов. Этого мало»[29]. Однако большего достичь не удалось. К апрелю 1931 г. относится письменный отчёт о деятельности профсоюза, в котором, в частности, говорилось: «Развитие Красного союза в течение первых 5 месяцев его существования показывает со всей очевидностью, что функционеры, участвовавшие в его создании и в забастовке металлистов, переоценивали темпы его роста. Общая оценка численности в первые 2 месяца составляла 20—25 тысяч членов. То, что эта численность не достигнута… доказывает, что рост красных профсоюзов на данном этапе может произойти не в порядке кавалерийского наскока, а лишь благодаря приложению всех сил и путём упорнейшей, исполненной величайшего терпения повседневной работы»[30]. Но, как мы увидим, и этого не произошло.

В конце 1930 г. внимание партии было отвлечено на более общие проблемы, связанные с усилившимся антинародным курсом правительства Брюнинга в социальной и других областях. Ужесточение этого курса вело к усилению конфронтации между КПГ и СДПГ, ибо социал-демократы в рейхстаге нового созыва перешли к поддержке Брюнинга, мотивируя это тем, что по сравнению с гитлеровской диктатурой Брюнинг представляет меньшее из зол. Доктрина «меньшего зла» на протяжении последующих полутора лет (до отставки Брюнинга) и являлась главным объектом ожесточённой критики СДПГ со стороны коммунистов, безусловно, справедливой, ибо многими своими действиями она прокладывала путь фашизму.

1 декабря 1930 г. был обнародован чрезвычайный декрет, вводивший новые сокращения социальных расходов, в частности и пособий по безработице, что существенно влияло на и без того низкий уровень жизни населения. Он был оценён КПГ как поворотный пункт во всём политическом развитии страны, якобы коренным образом изменивший характер государственной власти. Первой в этом духе высказалась «Роте фане» в статье, напечатанной 2 декабря: «Полуфашистское правительство Брюнинга сделало решительный шаг по пути установления фашистской диктатуры в Германии. Фашистская диктатура уже не угрожает, она — свершившийся факт».

3 декабря местным организациям была передана телефонограмма Секретариата ЦК КПГ, в которой повторялось, что правительство сделало решающий шаг к установлению фашистской диктатуры, и содержался призыв к широчайшей мобилизации масс под лозунгами «Долой фашистскую диктатуру!» и «Главный враг — это фашисты от Брюнинга и Гитлера до Зеверинга!»[31]. А 5 декабря Политбюро (в отсутствии Тельмана и Неймана) приняло резолюцию о современном положении. Она декларировала наступление окончательного банкротства буржуазии, которая не может более буржуазно-демократическими методами предотвратить наступление пролетарской революции. После этого следовал вывод, что «немецкая буржуазия перешла к новой форме правления… Фашизм „как метод непосредственной диктатуры буржуазии“ (программа Коминтерна.— Л. Г.) стал господствующей государственной формой. Правительство Брюнинга превратилось в фашистское правительство, в первое правительство фашистской диктатуры. Характер государственной власти уже фашистский»[32].

Как видим, даже выражения те же, что и в статье «Роте фане» от 2 декабря, так что элемент случайности исключается. Вывод гласил: «Немыслима никакая иная ликвидация фашистской диктатуры, кроме её свержения посредством пролетарской революции, смены её диктатурой пролетариата, Советской Германией»[33].

Такова была совершенно неадекватная реакция на рядовое в общем событие, и вытекала она из неверного понимания всей ситуации. Отсюда и концепция, согласно которой главная угроза фашизма исходила не от нацистской партии (как полагали лидеры СДПГ и другие представители левых кругов), а от тех группировок буржуазии, которые стояли у власти. Из циркулярного письма ЦК КПГ (февраль 1932 г.): «Необходимо обратить внимание на то, что с теоретической точки зрения было бы полностью неверно (и должно было бы привести к ошибочным выводам), если вступление национал-социалистов в правительство рассматривать как открытую фашистскую диктатуру. Необходимо вновь и вновь подчёркивать, что, исходя из сложности положения в Германии, буржуазия осуществляет политику проведения фашистской диктатуры чрезвычайно планомерно и посредством ряда этапов»