Странная музыка - страница 56

Позволив своему таланту блуждать, он нашел его — во множестве. Воспринимаемые им эмоции были примитивными, ненасытными и подчеркнуто неразумными.

Вигл подтвердил то, что чувствовал Флинкс. «Конечно, еще нет, но я с подозрением отношусь к шуршащим звукам в густых зарослях, к знакомым запахам, которые мне хотелось бы видеть иначе». Взятых вместе, звука и запаха было достаточно, чтобы выбить проводника из колеи.

«Чари я остаюсь здесь, в месте, где шумы и вонь усиливаются, а их источник не обнаруживает себя. Я знаю, что поздно, и сон так же необходим моему виду, как и вашему, ведь мы можем отличаться во всем остальном. Повернувшись, он начал складывать свои спальные принадлежности. «Тем не менее, двигаться с этого места, я думаю, мы должны, и так быстро, как только сможем, не упав».

В то время как в некоторых других мирах Флинкс никогда бы не подумал оставить горящий открытый огонь, на Ларджессе маленькое потрескивающее пламя не могло причинить вреда, если бы случайно достигло какой-либо из окружающих влажных растений. Только родной инструмент, сушилка для рук Вигла, позволил им разжечь костер. Теперь человек и Лариан поспешно приготовились покинуть свое тлеющее рукоделие и уютный лагерь.

Они почти закончили и были готовы к отъезду, когда из окружающего леса донесся отвратительный вой, подобного которому Флинкс никогда раньше не слышал. Из-за этого и изначальных страстей, которые он теперь ощущал, тонкие волосы на его затылке встали дыбом. Взрывно зашипев, Пип выстрелил снарядом с плеча в ночное небо.

Демонстрируя нарастающие признаки паники, оба сидевших на корточках брунда боролись со своими оковами, пытаясь выпрямиться и встать. Отказавшись от отнимающих много времени ремней и креплений, обезумевший Вигл бросал припасы в правую седельную корзину своего скакуна, который был модифицирован для перевозки снаряжения вместо пассажира. Обеспокоенный Флинкс изо всех сил старался подражать действиям своего проводника, его рост компенсировал большую энергию ларианца. Тем временем было слышно, как над головой кружит Пип, шипящая розовая и голубая туманность затмевает маленькие круги звезд.

Затем в свете большей луны Ларджесса показался первый гринах, и Флинкс понял поспешность Вигла.

Это был не настоящий вой, вырвавшийся из длинного узкого горла существа, а скорее протяжный, протяжный стон. Реверберирующее, низкое хныканье возникло где-то глубоко внутри ненасытной инопланетной сантехники. Гибкое змееподобное тело длиной около четырех метров двигалось на дюжине когтистых перепончатых лап. Они двигались не в унисон, а в едином плавном движении, начиная с передней пары конечностей, что приводило к передвижению, которое больше напоминало движение многоножки, чем позвоночного животного. Сама морда была полметра в длину и усеяна треугольными зубами, сверкающими в лунном свете: полный кухонный набор для нарезки и нарезки кубиками. Вместо шарнирных костяных челюстей рот больше напоминал трубку с зубами. Изучая замечательную пасть, Флинкс не мог сказать, укусил ли гринах свою добычу или просто загрыз ее до смерти.

У них не было видимых глаз. Насколько Флинкс мог сказать, хотя и с трудом в почти полной темноте, они были такими же слепыми, как дождевые черви.

Гринах не колебался между моментами безмятежности и гнева, равнодушия и плотоядной ярости. В сознании они существовали в состоянии постоянного голода. В то время как их дневные часы отдыха не были осложнены эмоциональными несоответствиями, как только они просыпались под лунами-близнецами, они впадали в состояние необузданной агрессии.

Пип, будучи так же эмоционально чувствительна, как и ее хозяин, но пребывая в более первобытном состоянии бытия, смогла ощутить и различить те тонкие аспекты гринахических чувств, которые Флинкс изначально упустил из виду.

Поспешно забираясь в седельную корзину своего бранда, он задавался вопросом, сколько еще существ окружило лагерь. Тот почти что вой, который он слышал, исходил не из единственного ослабленного, суженного пищевода. Его ответ вскоре раскрылся в зареве покинутого костра, когда начали появляться спутники первого хищника. Он боялся, что их может быть несколько.