Свет небесный - страница 8
манят страстно
снежные вершины?
По отвесам
волочатся тучи,
град молотит,
подсекает вьюга.
Да, нигде вернее,
чем на кручах,
не познаешь
ни себя, ни друга.
Зря поют:
«Не ходит умный в гору...» —
есть пути иные
для умелых...
Ввысь идёшь —
дорога не к позору,
вниз с вершины —
тоже путь для смелых.
* * *
Перрон дорожной полон суеты...
Вхожу в купе,
от проводов расслабясь...
Любимая, спасибо за цветы,
из Питера их увожу в Челябинск.
Рукой ты что-то пишешь на окне,
вмиг отвечаю добродушным жестом.
Я знаю — долго будет сниться мне
всё то,
что с этим связано отъездом.
Вот первое движение колёс —
плывут ларьки, носильщики, тележки...
А у тебя в глазах
не видно слёз...
Домой идёшь, наверное, без спешки.
Как хорошо, что снова поезда
нас возвратят,
хотя мы уезжаем.
Другое дело, если навсегда
мы близкого кого-то провожаем...
* * *
Гляжу в глаза твои пытливые —
и словно через толщу лет
увидел искорки счастливые,
весёлый потаённый свет.
То вспыхивают страсти давние,
припорошённые золой...
Как бы приоткрываю ставни я
в мир притягательный, былой.
И, вглядываясь в дали пристально,
я различаю всё ясней
тебя у той далёкой пристани,
в начальной юности моей...
Вдруг горизонт она покинула,
как бы в безвестность уплыла.
Не возвратишь того, что минуло,
там жизнь особая была.
Сквозь это золото осеннее,
сквозь опыт, мудрость, наконец,
худышку, недоразумение
веду, счастливый, под венец...
* * *
Любовь — для сердца выручалочка,
так горяча, что бросит в дрожь...
Ты, нежная моя русалочка,
как прежде, царственно цветёшь.
Пора весенняя прекрасная,
чудесна осени пора.
Да, время — нежное и властное,
созрели наши клевера.
Гляжу в глаза твои пытливые
и, как сквозь заросли годов,
в них вижу прошлое счастливое
и слышу дивный «Вальс цветов».
И что-то очень-очень личное,
и радость женскую, и смех,
как и разлуку трёхгодичную,
что нас коснулась, как на грех.
И говорю тебе я искренне:
ещё на много-много дней
вернулась ты к весенней пристани,
к цветущей юности своей.
* * *
Я — лебедь... Ты — озеро...
Я парю,
крылья легко распластав,
о синих влажных глазах пою,
притихших в ресницах трав.
Ты мне рассветной улыбкой сверкай,
волны свои успокой.
Мир, что подарен нам, —
это рай,
самый реальный — земной.
Рай этот может взорвать каприз,
но чтобы не быть беде,
я крылья сложу
и стремительно вниз —
к озеру, к синей воде...
* * *
Вовсю разрумянились яблоки,
готовые ехать на ярмарки.
И свесились гроздья рябиновые,
как будто созвездья рубиновые.
Коль лето на них урожайное,
есть в этом знамение тайное:
молва покатилась народная,
что зимушка будет холодная...
* * *
Время мчит...
Прощаюсь с осенью...
Куржаком мой сад оброс,
ночью спелыми колосьями
расписал окно мороз.
По канавам, по обочинам,
где вчера вода текла,
набросал он озабоченно
ледяные зеркала.
Будут зябнуть зори поздние,
будут дни невелики...
Вновь летят в морозном воздухе
снеговые мотыльки
И вот-вот снежинка беглая
залетит в окошко к нам
и скользнёт, как песня белая,
по моим седым вискам...
* * *
Ушли от нас денёчки летние...
Гуляет стынь по вечерам...
Дыханье осени приметнее
в листве, прибитой ко дворам.
Гляжу, как сорван с ветки тополя
и ветром северным гоним,
лист кружится вокруг да около
перед падением своим.
Чуть замерев, движенье выровнял, —
хотя его и отнесло,
он на плечо моё спланировал,
словно почувствовал тепло.
Стряхнул его с плеча поспешно я,
чуть девушку не проглядел.
Куда спешишь, блондинка нежная? —
спросить бы я её хотел.
Короткий плащ... Походка скорая...
Приятна в профиль и анфас.
Возможно, вот она, которая,
как стюардесса, с высших трасс...
Взметнулись крылья вдохновения.
Но оглянись же, красота!..
Ах, эта ветреность осенняя,
что всюду нынче разлита.
* * *
Пугает осень наготой
полей, затопленных дождями.
Об осени, о золотой,
пора уж говорить стихами.
Грущу, как в поле стог, один,
припоминая все невзгоды.
Как быстро дожил до седин,
как лихо пролетели годы.
Давно ли палая листва
всю землю пышно устилала,
и непокорная трава
тропинки наши чуть скрывала.
Вот старый мост водой размыт,
вот старый клён, стоящий криво, —
и лист с него уже летит
под мрачным небом сиротливо...
Я осень в памяти ношу