Своя земля - страница 41

— Ой, да пусти же! Больно…

Она склонилась, стала растирать ладонью ушибленную голень. В том, как она крикнула, как порывисто оттолкнула его, Николаю Устиновичу почудилось такое откровенное презрение, что он ощутил растерянность и неуверенно взглянул на нее. Увидел лишь низко склоненную черноволосую голову с завитками волос на полной шее, сильные загорелые руки. Она медленно выпрямилась и улыбнулась, окидывая его ясным и внимательным взглядом.

— Какой же ты! Не мог лошадь удержать, так недолго и ноги лишиться… Раньше ты куда ловчее был.

Николай Устинович вдруг разволновался, было неприятно, что так произошло, ведь она подумает черт знает что. Как же теперь быть: сделать вид, что просто не справился с внезапно испугавшейся лошадью, превратить все в шутку, посмеяться над своей неловкостью? Руки, казалось, все еще ощущали тяжесть ее здорового тела.

Так и не решив, как вести себя, Червенцов молчал, удерживая за уздечку присмиревшего конька. Она взяла ее, усмехнувшись, сказала:

— Пройдемся, проводи меня.

Они пошли в полшага друг от друга, как будто это малое расстояние могло уберечь их от случайных прикосновений. Лошадь двигалась следом, медленно перебирая короткими мохнатыми ногами, позвякивала удилами.

— Зря приехал я, как мальчишка поступил, — вдруг сказал он. — Непродуманно вышло как-то, пришел в чужую квартиру непрошеным и наследил.

У Анастасии Петровны быстро поднялись брови, — что-то обиженное, ребячье было в его нахмуренном лице с упрямо сложенными губами.

— Что-нибудь случилось? — спросила она, соображая, почему он оказался на этой глухой дороге.

— Ничего не понимаю, ничего, но, кажется, всем приношу одни неприятности, какую-то, черт возьми, обиду, — развел руками Николай Устинович.

— Ты, может, скажешь, в чем дело?

— Не понимаю ничего, вот что случилось! — раздраженно буркнул он и с внезапным откровением изложил весь свой разговор с Федором. Все случившееся теперь казалось нелепым и даже глупым, как пьяная ссора, и он хотел придать своим словам насмешливый оттенок, но получилось так, будто жалуется на кого-то, а на кого, понять невозможно. Сзади тупо стучал копытами конек, точно прислушивался к его словам, и Червенцову был неприятен этот топот и шумное дыхание за своей спиной.

Усмешкой раздвинулись и затрепетали губы Анастасии Петровны.

— Зачем ты это сделал! Федя вспыльчив, он и не такое мог тебе сказать.

— Но я хотел помочь Наде, ты понимаешь… Ведь это байство, домостроевщина какая-то, — повысил он голос, замечая насмешливое выражение ее улыбки.

— Напрасно вмешиваешься, Коля, между мужем и женой нельзя становиться, — строго и серьезно сказала она. — И без тебя разберутся, только ненужные раздоры да неприятности. Ты не знаешь моей Надьки, — у нее кремешек-характер, что задумает, то и сделает.

«Как запутано все, может быть, и в самом деле я лишний со своими советами», — подумал Николай Устинович, впервые за эти дни догадываясь, что ему ничего не известно ни о Наде, ни о Феде.

— Кажется, я сморозил чушь с Федей, — примиренно проговорил он.

Дорога вывела на луговой простор с крутой стеной некошеной травы. Кусты просторнее разбежались по сторонам, стали реже, кудрявее от обильной листвы. Они томились в неподвижном зное, лишь ближе к берегу ветки их шевелились, раздвигались, и там мелькало что-то рыжее, как лисий хвост. Анастасия Петровна окликнула:

— Петяшка, это ты? Пойди сюда живее.

Одергивая рубашку, из лозняка вышел мальчишка с кучей огненно-рыжих волос на лобастой голове, с конопатыми щеками, такими пухлыми, словно он нарочно надувал их.

— Ты куда идешь, купаться? — спросила Анастасия Петровна.

Мальчишка быстро кивнул головой.

— Уважь мне, Петяшка, сведи коня на конюшню, к дедушке Аверьяну.

— Это гнедка-то! — просиял он всеми своими конопушками и, перехватив уздечку, потянул лошадь от дороги, покрикивая с неуверенной строгостью:

— Н-ну, пошел…

— Помоги ему сесть, — попросила Анастасия Петровна.

Но Червенцов не успел. Мальчишка с кошачьей ловкостью вцепился в седло, повис на нем. Конек сразу затрусил как-то боком, занося зад, но Петяшка, болтая в воздухе ногами, вскарабкался на седло, просунул босые ступни в ремни стремян и поскакал по лугу.