Темная вода - страница 38

Как же быстро становятся архаизмами такие знакомые и родные вещи… Скрип гусиного пера, свечи в бронзовом канделябре…

А если ты сам куда старше большинства этих вещей, то долго об этом думать нехорошо. Можно разве что порассуждать подходящим вечерком под бутылочку «Джека Дэниэлса» с каким-нибудь действительно старым знакомым. Так, чтобы походило на обыкновенное старческое брюзжание про более зелёную траву и мокрую воду. А в одиночестве, среди бела дня — нет, ничего хорошего.

Маклауд развернул послание. Почерк Митоса — египетские иероглифы с поправкой на медицинскую практику. Ужасно. Зато всего три строчки.

Маклауд ухмыльнулся. Это Митос как он есть. Нахальство плюс обаяние минус совесть. Взболтать, но не смешивать. Или наоборот. Без разницы, всё равно надо брать билет и лететь через полстраны, потому что «забавный казус» вполне может обернуться каким-нибудь вселенским звездецом. Хотя более вероятно, что приятель купил в этом сраном Портленде чугунную пушку времён Гражданской войны, и ему лень везти её в Париж самому.

Билет Дункан приобрёл не сходя с места, через приложение в смартфоне. Лениво пролистал там же, на сайте авиакомпании, краткую историю Портленда, недлинный список достопримечательностей. Пришёл к выводу, что не дыра, но и ничего особенного. Что там понадобилось Митосу?

Митос не любит пользоваться интернетом. Он уверен, что почтовая служба надёжнее. По крайней мере, сразу видно, если письмо вскрывали. Спорить бесполезно: его паранойя родилась примерно на четыре с половиной тысячи лет раньше Маклауда. Может, чуточку раньше.

Пухлый том в кожаном переплёте Хэнк хотел отшвырнуть, но покосился на Бёркхарда и аккуратненько отложил.

— Ничего похожего, — проворчал он.

— И у меня, — благожелательно сообщил Ву, закрывая свою книгу Гриммов.

Монро, судя по всему, от поисковой работы отлынивал. Потрошитель блаженно дремал над фолиантом, наслаждаясь тишиной.

Ну да, в доме, где хороводят сразу трое годовалых существ (тварей, давайте начистоту), на тишину рассчитывать нечего. У Ника тоже детишки необычные, но ему проще: капитан Ренард охотно забирает Диану и Келли по выходным или так, на вечерок, если Адалинде очень хочется куда-нибудь съездить. Капитан прекрасно справляется с обоими малолетними разбойниками и, похоже, получает от этого удовольствие. А мелких Монро, кроме родителей, может призвать к порядку только Беда. Но она наезжает в Портленд не чаще раза в месяц и не дольше, чем на пару дней. Восстановление разрушенных бастионов Адрианова Вала пожирает почти всё её время.

— Ты точно проверил по всем базам? — в сотый раз спросил напарника Хэнк. — Ничего не пропустил?

Ник только поморщился.

— Хэнк, иди лесом. Ты же знаешь, что не пропустил.

Конечно, всё перерыто трижды. Капитан даже запрашивал по неофициальным каналам (у него вагон неофициальных каналов во всех точках земного шара, возможно, даже на орбите кто-то есть) сведения из Европы. Но Дункан Маклауд был чист перед законом, аки агнец Божий. Солидный бизнесмен, который ни разу в жизни не попадался ни на какой ерунде, даже на превышении скорости. Антикварная лавка в Штатах, баржа и ещё какая-то недвижимость в Париже, кажется… Холост, бездетен. Налоги? Ну что вы. День в день, доллар в доллар.

— Какого хрена он забыл в Портленде? — вздохнул Хэнк. Он пытался высмотреть на некачественной распечатке фотографии Маклауда что-нибудь необычное. Но рожа у подозреваемого неизвестно в чём была довольно заурядной. Ну, без особых примет.

— Оставили бы вы мужика в покое, — пробормотал Монро, чуть-чуть приоткрыв правый глаз. — Он никого не трогает.

— А если тронет? — Ник был полон дрянных предчувствий.

— Тогда и будем заводиться, — последовал резонный ответ. — Запиши его на всякий случай в книжечку, что, мол, и такая фигня на свете встречается, и забудь до поры.

Какое-то время в подвале лавки пряностей стояла тишина, нарушаемая только сердитым сопением Ника Бёркхарда. Но Монро был прав полностью, поэтому Хэнк не сомневался в решении напарника. Ещё бы, ведь вся их чудная, невероятная, но исключительно дружная команда держалась сперва только на принципе «не тронь — и я не трону». Это уже потом распробовали толком, кто чего стоит.